Николай кузнецов разведчик биография. Николай Кузнецов (разведчик): биография, фото
Гениальный разведчик, полиглот, покоритель сердец и большой авантюрист, он лично уничтожил 11 нацистских генералов, но был убит бойцами УПА.
Лингвистический талант
Мальчик из деревни Зырянка с четырьмя сотнями жителей в совершенстве овладевает немецким языком благодаря высококвалифицированным преподавателям. Позднее Коля Кузнецов нахватается ненормативной лексики при знакомстве с лесником – немцем, бывшим солдатом австрийско-венгерской армии. Самостоятельно изучая эсперанто, он перевел на него любимое «Бородино», а учась в техникуме, перевёл на русский немецкую «Энциклопедию лесной науки», тогда же в совершенстве овладел польским, украинским и коми. Испанцы, служившие в лесах под Ровно в отряде Медведева, вдруг забеспокоились, доложили командиру: «Боец Грачёв понимает, когда мы говорим на родном». А это у Кузнецова открылось понимание незнакомого до того языка. Освоил шесть диалектов немецкого и, встречаясь где-нибудь за столиком с их офицером, моментально определял, откуда тот родом, и переходил на другой диалект.
Довоенные годы
Проучившись год в Тюменском сельскохозяйственном техникуме, Николай бросил учёбу из-за смерти отца и через год продолжил обучение в Талицком лесном техникуме. Позже работал помощником таксатора по устройству лесов местного назначения, где донес на коллег, занимавшихся приписками. Дважды был исключен из комсомола - по обвинению в «белогвардейско-кулацком происхождении» ещё в годы учебы и за донос на коллег, но уже с осуждением к году исправительных работ. С «Уралмашзавода» был уволен за прогулы. Биография Кузнецова не пестрила фактами, представлявшими его как благонадежного гражданина, но неизменная склонность к авантюризму, его любопытство и сверхактивность стали идеальными качествами для работы разведчиком. Молодого сибиряка с классической внешностью «арийца», который прекрасно владел немецким, заметило местное управление НКВД и в 1939 году направило в столицу на учёбу.
Дела сердечные
По словам одного из руководителей советской разведки, Николай Иванович был любовником большинства прим московского балета, притом «некоторых из них он в интересах дела делил с немецкими дипломатами». Еще в Кудымкаре Кузнецов женился на местной медсестре Елене Чугаевой, но, уезжая из Пермского края, расстался с женой через три месяца после заключения брака, так и не оформив развод. Любовь со светской львицей Ксаной в 1940-х не сложилась из-за настороженного отношения к немцам, ведь Николай уже был частью легенды и представился даме сердца как Рудольф Шмидт. Несмотря на обилие связей, этот роман остался самым главным в истории героя – уже в партизанском отряде Кузнецов просил Медведева: «Вот адрес, если погибну, обязательно расскажите обо мне правду Ксане». И Медведев, уже Герой Советского Союза, отыскал после войны в центре Москвы эту самую Ксану, выполнил волю Кузнецова.
Кузнецов и УПА
За последние десять лет в Украине появился целый ряд статей, стремившихся опорочить знаменитого разведчика. Суть предъявляемых ему обвинений одна и та же - боролся он не с немцами, а с украинскими повстанцами-оуновцами, членами УПА и тому подобными. Архивные материалы опровергают эти заявления. Например, уже упомянутое представление к званию Героя Советского Союза с приложенным к нему ходатайством перед Президиумом Верховного Совета СССР, подписанным начальником 4-го Управления НКГБ Павлом Судоплатовым. В обосновании награждения говорится о ликвидации Кузнецовым восьми высокопоставленных немецких военных чиновников, организации нелегальной резидентуры и ни слова о борьбе с какими бы то ни было украинскими самостийниками. Конечно, медведевцам, и в том числе Кузнецову, приходилось вести борьбу с отрядами украинских националистов, но лишь как с союзниками гитлеровского оккупационного режима и его спецслужб. От руки оуновцев и погиб выдающийся разведчик Николай Кузнецов.
Гибель
Немецкие патрули были осведомлены о розыске гаутмана в районах Западной Украины. В марте 1944 года бойцы УПА ворвались в дом села Боратин, служивший прибежищем Кузнецову и его соратникам – Ивану Белову и Яну Каминскому. Белова поразили штыком на входе. Некоторое время под охраной они ждали командира повстанцев, сотника Черногору. Он и опознал в «немце» исполнителя громких терактов против гитлеровских бонз. И тут Кузнецов взорвал гранату в комнате, заполненной бойцами УПА. Каминский предпринял попытку бежать, но его настигла пуля. Тела погрузили на конную повозку соседа Голубовича Спиридона Громьяка, вывезли за село и, раскопав снег, положили останки возле старого ручья, засыпав хворостом.
Посмертная слава
Через неделю после трагического столкновения, немцы, вошедшие в село, нашли останки солдата в форме вермахта и перезахоронили их. Местные жители впоследствии показали место перезахоронения сотрудникам львовского УКГБ М. Рубцов и Дзюба. Струтинский добился перезахоронения предполагаемых останков Кузнецова во Львове на Холме Славы 27 июля 1960 года. Память об одном из героев войны, потрясшей весь мир и принесшей освобождение от коричневой фашистской чумы, грязным потоком заливавшей Европу, останется в вехах истории. Прав был Николай Кузнецов, когда однажды, обсуждая у партизанского костра дела народных мстителей, сказал: «Если после войны мы будем рассказывать о том, что и как делали, этому едва ли поверят. Да я бы и сам, пожалуй, не поверил, если б не был участником этих дел».
Киногерой
Многие считают, что о судьбе Николая Кузнецова рассказывает знаменитая картина «Подвиг разведчика» режиссера Бориса Барнета. На самом деле, идея фильма возникла еще до начала работы героя под именем Рудольфа Шмидта. Сценарий киноленты многократно видоизменяли, некоторые факты действительно были повествованием событий его службы, например, эпизод с похищением Кюна писался с аналогичного похищения Кузнецовым генерала Ильгена. И всё же, большинство сюжетов картины были основаны на собирательном образе героев войны, в фильме нашли отражение факты из биографий других разведчиков. Впоследствии на Свердловской киностудии было поставлено два художественных фильма непосредственно о Николае Кузнецове: "Сильные духом" (в 1967 г.) и "Отряд специального назначения" (в 1987 г.), но такую популярность, как "Подвиг разведчика", они не приобрели.
Разведчик-нелегал СССР №1Когда специалистов по истории советских спецслужб или ушедших в отставку агентов просят назвать самого высокопрофессионального разведчика-нелегала, почти все называют Николая Кузнецова. Нисколько не ставя под сомнение их компетентность, зададимся вопросом: откуда такое единодушие?
Кто такой разведчик-нелегал
Завербованный агент живет в знакомой ему с детства стране. Документы его подлинны, ему не нужно напрягаться, чтобы вспомнить те или иные моменты своей биографии. Иное дело — заброшенный разведчик-нелегал. Он живет в чужой ему стране, чей язык редко является для него родным, все окружающие признают в нем чужака. Поэтому нелегал всегда выдает себя за иностранца. Чужестранцу многое прощается: он может говорить с акцентом, не знать местных обычаев, путаться в географии. Разведчик, забрасываемый в Германию, выдает себя за прибалтийского немца, работающий в Бразилии агент по легенде — венгр, разведчик, живущий в Нью-Йорке по документам датчанин.
Нет для нелегала большей опасности, чем встретить «соотечественника». Малейшая неточность может стать фатальной. Подозрение вызовет несоответствующее легенде произношение (как абсолютно по-разному говорят на одном украинском языке уроженцы Львова и Харькова), ошибка в жесте (немцы, заказывая три кружки пива, обычно выбрасывают средний, указательный и большой пальцы), незнание национальной субкультуры (в ходе Арденской операции 1944-1945г. американцы раскалывали диверсантов Скорцени вопросом «Кто такой Тарзан?»).
Все тонкости легенды предугадать просто невозможно: ни в одном справочнике не напишут, что Гретель, одна из многих университетских лаборанток, — местная знаменитость, и не знать ее просто нельзя. Поэтому каждый лишний час, проведенный в обществе «земляка», увеличивает риск провала.
Свой среди чужих
Николай Кузнецов, общаясь с немцами, выдавал себя за немца. С октября 1942 по весну 1944, почти 16 месяцев, он находился в занятом гитлеровцами Ровно, вращался в одном и том же кругу, постоянно расширяя число контактов. Кузнецов не просто изображал немца, он стал им, заставлял себя даже думать по-немецки. СД и гестапо заинтересовались Зибертом лишь после того, как появились свидетельства, что обер-лейтенант имеет отношение к череде проведенных в Ровно и Львове терактов. Но Пауль Зиберт как немец никогда и ни у кого не вызывал подозрений. Владение языком, знание немецкой культуры, обычаев, поведение — все было безупречно.
И это все при том, что Кузнецов никогда не был в Германии и даже никогда не выезжал за пределы СССР. И работал он в оккупированном Ровно, где каждый немец на виду, где СД и гестапо работают по ликвидации подполья, и под подозрением находится практически каждый. Ни один другой разведчик не смог продержаться в подобных условиях так долго, так глубоко внедриться в среду, обрасти столь значимыми связями. Вот почему «бойцы невидимого фронта» в один голос называют Кузнецова разведчиком-нелегалом №1.
Откуда он взялся?
Да, действительно, откуда? Для большинства биография знаменитого разведчика начинается с его появления в отряде Медведева в октябре 1942 года. До этого момента жизнь Кузнецова — не просто белые пятна, а сплошное белое поле. Но гениальные разведчики не появляются ниоткуда, их взращивают, долго подготавливают. Путь Кузнецова к вершинам профессионализма был долгим и не всегда прямолинейным.
Николай Кузнецов родился в д. Зырянка Пермской губернии в 1911 году в крестьянской семье. В его родословной нет ни дворян, ни иностранцев. Откуда у мальчика, родившегося в пермской глубинке, талант лингвиста — загадка. Ветры революции забросили в талицкую школу-семилетку Нину Автократову, получившую образование в Швейцарии. У нее и получил Николай первые уроки немецкого языка.
Но мальчику этого было мало. Его друзьями стали местный аптекарь австриец Краузе и лесник — бывший пленный германской армии, у которого Кузнецов нахватался ненормативной лексики, которой нет ни в одном учебнике немецкого языка. В библиотеке талицкого лесного техникума, где он учился, Николай обнаружил «Энциклопедию лесного хозяйства» на немецком языке и перевел ее на русский.
Удары судьбы
В 1929 году Кузнецова обвинили в сокрытии «белогвардейско-кулацкого происхождения». Теперь уже нельзя определить, что за страсти бушевали в талицком техникуме, в какие интриги оказался втянут Кузнецов (не был его отец ни кулаком, ни белогвардейцем), но Николая исключили из техникума и из комсомола. Будущий разведчик на всю жизнь остался с неполным средним образованием.
В 1930 году Николай устроился на работу в земельное управление. Восстановился в комсомоле. Обнаружив, что начальство занимается воровством, заявил об этом в органы. Расхитителям дали по 5-8 лет и 1 год Кузнецову — за компанию, правда, без отсидки: наказание заключалось в надзоре и удержании 15% от заработка (советская власть была сурова, но справедлива). Кузнецов был повторно исключен из комсомола.
Внештатный агент ОГПУ
По долгу службы Николай колесил по глухим деревням Коми, попутно овладел местным языком, завел множество знакомств. В июне 1932 года на него обратил внимание оперуполномоченный Овчинников, и Кузнецов стал внештатным агентом ОГПУ.
Коми начала 30-х годов было местом ссылки кулаков. Ярые враги Советской Власти и несправедливо репрессированные убегали в тайгу, собирались в банды, отстреливали почтальонов, таксаторов, селькоров — всех, кто хоть сколько-нибудь представлял власть. Подвергался нападениям и сам Кузнецов. Имели место восстания. ОГПУ нужна была местная агентура. Созданием агентурной сети и поддержанием связи с ней и занимался лесоустроитель Кузнецов. Вскоре на него обратили внимание вышестоящие органы. Талантливого чекиста забрали в Свердловск.
На «Уралмаше»
С 1935 года Кузнецов — расцеховщик конструкторского бюро на «Уралмаше». На заводе работало множество иностранных специалистов, в большинстве своем немцев. Не все работавшие на заводе иностранцы были друзьями СССР. Некоторые из них демонстративно выражали свои симпатии Гитлеру.
Среди них и вращался Кузнецов, заводил знакомства, обменивался грампластинками и книгами. Обязанностью агента «Колониста» было выявление среди иностранных специалистов скрытых агентов, пресечение попыток вербовки советских служащих, нахождение среди немцев лиц, готовых пойти на сотрудничество с советской разведкой.
Попутно Николай совершенствовал свой немецкий, усваивал привычки и свойственную немцам манеру поведения. Кузнецов овладел шестью диалектами немецкого языка, научился по первым фразам определять, уроженцем каких мест является собеседник и сразу же переходил на родной немцу говор, чем приводил того просто в восторг. Выучил польский и эсперанто.
Не обошли Кузнецова и репрессии. В 1938 году он был арестован, и несколько месяцев провел в тюрьме, но его непосредственный куратор сумел отбить своего подопечного.
«Его надо взять в Москву!»
В 1938 году крупному ленинградскому партийному чиновнику Журавлеву, прибывшему с инспекцией в Коми, один из сотрудников аппарата НКВД представил особо ценного агента: «Смел, находчив, инициативен. В совершенстве владеет немецким, польским, эсперанто, языком коми. Исключительно результативен».
Журавлев поговорил с Кузнецовым несколько минут и тут же позвонил заместителю ГУГБ НКВД Райхману: «Леонид Федорович, есть тут человек — особо одаренный агент, его надо взять в Москву». В тот момент у Райхмана в кабинете находился разведчик, недавно прибывший из Германии; Райхман передал ему трубку: «Поговори». После нескольких минут разговора на немецком языке разведчик спросил: «Это из Берлина звонят?» Судьба Кузнецова была решена.
Нелегал в родной стране
Когда начальник секретно-политического отдела ГУГБ НКВД Федотов увидел документы прибывшего к нему Кузнецова, он схватился за голову: две судимости! Дважды исключен из комсомола! Да такая анкета — прямая дорога в тюрьму, а не в органы НКВД! Но и он оценил исключительные способности Кузнецова и оформил того как «особо засекреченного спецагента», спрятав его анкету от кадровиков за семь замков в свой личный сейф.
Чтобы уберечь Кузнецова, отказались от процедуры присвоения звания и выдачи удостоверения. Спецагенту оформили советский паспорт на имя Рудольфа Вильгельмовича Шмидта, по которому чекист и жил в Москве. Вот так советский гражданин Николай Кузнецов вынужден был скрываться в родной стране.
Рудольф Шмидт
В конце 30-х в СССР зачастили немецкие делегации всевозможных раскрасок: торговые, культурные, общественно-политические и пр. В НКВД понимали, что 3/4 состава этих делегаций — разведчики. Даже в составе экипажей «Люфтганзы» летали не красотки-стюардессы, а бравые стюарды с военной выправкой, меняющиеся через каждые 2-3 рейса. (Так штурманы Люфтваффе изучали районы будущих полетов.)
В кругу этой разношерстной публики и вращался «тоскующий по фатерланду» советский немец Шмидт, незаметно выясняя, кто из немцев чем дышит, с кем устанавливает контакты, кого вербует. По собственной инициативе Кузнецов раздобыл форму старшего лейтенанта ВВС РККА и начал выдавать себя за инженера-испытателя закрытого московского завода. Идеальный объект для вербовки! Но часто клюнувший на Шмидта немецкий агент сам становился объектом вербовки и возвращался в Берлин уже агентом НКВД.
Кузнецов-Шмидт водил дружбу с дипломатами, вошел в окружение военно-морского атташе Германии в СССР. Дружба с фрегаттен-капитаном Норбертом Баумбахом закончилась вскрытием сейфа последнего и фотографированием секретных документов. Частые встречи Шмидта с немецким военным атташе Эрнстом Кестрингом позволили чекистам установить прослушку в квартире дипломата.
Самоучка
При этом поставляющий ценнейшую информацию Кузнецов так и оставался нелегалом. Все предложения руководства отправить столь ценного работника на какие-либо курсы Федотов пресекал на корню, тщательно скрывая анкету «Шмидта» от посторонних глаз. Никаких курсов Кузнецов никогда не проходил. Основы разведки и конспирации, вербовка, психология, фотодело, вождение автомобиля, немецкий язык и культура — во всех областях Кузнецов был 100%-м самоучкой.
Кузнецов никогда не был членом партии. Одна только мысль, что Кузнецов должен будет рассказать на партбюро при приеме свою биографию, бросала Федотова в холодный пот.
Разведчик Кузнецов
С началом войны Кузнецов был зачислен в «Особую группу при НКВД СССР», возглавляемую Судоплатовым. Николая отправили в один из подмосковных лагерей для немецких военнопленных, где он отсидел несколько недель, влезая в шкуру немецкого обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Летом 1942 года Кузнецов был направлен в отряд Дмитрия Медведева. В столице рейхскомиссариата г. Ровно за 16 месяцев Кузнецов уничтожил 11 высших чинов оккупационной администрации.
Но не стоит воспринимать его работу исключительно как террористическую. Главной задачей Кузнецова было добывание разведданных. Он один из первых сообщил о грядущем наступлении гитлеровцев на Курской дуге, определил точное местонахождение ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей. Один из офицеров абвера, задолжавший Зиберту крупную сумму денег, обещал расплатиться с ним персидскими коврами, о чем Кузнецов сообщил в центр. В Москве информацию восприняли более чем серьезно: это было первое известие о подготовке немецкими спецслужбами операции «Длинный прыжок» — ликвидации Сталина, Рузвельта и Черчилля в ходе Тегеранской конференции.
Гибель и посмертная слава
Кузнецов не мог «держаться» вечно. СД и гестапо уже искали террориста в форме немецкого обер-лейтенанта. Застреленный им чиновник львовского штаба военно-воздушных сил перед смертью успел назвать фамилию стрелявшего: «Зиберт». На Кузнецова началась настоящая охота. Разведчик и два его товарища ушли из города и стали пробираться к линии фронта. 9 марта 1944 года Николай Кузнецов, Иван Белов и Ян Каминский в с. Боратин нарвались на отряд УПА и погибли в бою.
Похоронен Н. Кузнецов на Холме Славы в г. Львове. В 1984 году его именем был назван молодой город в Ровенской области. Николаю Кузнецову были поставлены памятники в Ровно, Львове, Екатеринбурге, Тюмени, Челябинске. Он стал первым сотрудником внешней разведки, удостоенным звания Героя Советского Союза.
И последнее, горькое
В июне 1992 года власти г. Львова приняли решение демонтировать памятник советскому разведчику. В день демонтажа на площади было многолюдно. Многие из пришедших на «закрытие» памятника не скрывали слез.
Стараниями боевого товарища Кузнецова Николая Струтинского и бывших бойцов отряда Медведева львовский монумент был перевезен в г. Талица, где жил и учился Кузнецов, и установлен в центральном сквере города.
27 июля 1911 года на Урале в селе Зырянка родился тот, кому предстояло стать самым знаменитым нелегалом периода Великой Отечественной войны. Контрразведчики НКВД называли его Колонист, немецкие дипломаты в Москве — Рудольф Шмидт, офицеры вермахта и СД в оккупированном Ровно — Пауль Зиберт, диверсанты и партизаны — Грачёв. И лишь несколько человек в руководстве советской госбезопасности знали его настоящее имя — Николай Иванович Кузнецов.
Вот как описывает свою первую встречу с ним заместитель начальника советской контрразведки (1941-1951), генерал-лейтенант Леонид Райхман, тогда, в 1938 году, старший лейтенант госбезопасности, начальник 1-го отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР: «Прошло несколько дней, и в моей квартире раздалась телефонная трель: звонил «Колонист». В это время у меня в гостях был старый товарищ, только что вернувшийся из Германии, где работал с нелегальных позиций. Я выразительно посмотрел на него, а в трубку сказал: «Сейчас с вами будут говорить по-немецки…» Мой друг побеседовал несколько минут и, прикрыв микрофон ладонью, сказал удивленно: «Говорит как исконный берлинец!». Позднее я узнал, что Кузнецов свободно владел пятью или шестью диалектами немецкого языка, кроме того, умел говорить, в случае надобности, по-русски с немецким акцентом. Я назначил Кузнецову свидание назавтра, и он пришел ко мне домой. Когда он только ступил на порог, я прямо-таки ахнул: настоящий ариец! Росту выше среднего, стройный, худощавый, но крепкий, блондин, нос прямой, глаза серо-голубые. Настоящий немец, но без этаких примет аристократического вырождения. И прекрасная выправка, словно у кадрового военного, и это — уральский лесовик!».
Село Зырянка находится в Свердловской области недалеко от Талицы, расположенной на правом берегу живописнейшей реки Пышма. Начиная с XVII века здесь, на плодородных землях по границе Урала и Сибири, селились казаки, старообрядцы-поморы, а также переселенцы из Германии. Недалеко от Зырянки находился Моранин хутор, населённый немцами. Согласно одной из легенд, именно из семьи немца-колониста и происходит Николай Кузнецов — отсюда знание языка, а также полученное впоследствии кодовое имя Колонист. Хотя я точно знаю, что это не так, потому что эти сёла — Зырянка, Балаир, совхоз «Пионер», совхоз «Кузнецовский» — родина моей бабушки. Тут, в Балаире, похоронен родной брат моей мамы Юрий Опрокиднев. Я сам в детстве до школы постоянно бывал здесь летом, ловил с дедом рыбу в том же пруду, что и маленький Ника, как в детстве звали Николая Кузнецова. Кстати, в 30 км южнее родился Борис Ельцин, и я не стану отрицать, что поначалу наша семья испытывала тёплые чувства к земляку.
Мать Ники Анна Баженова происходила из семьи старообрядцев. Его отец семь лет прослужил в гренадерском полку в Москве. Конструкция их дома также говорит в пользу старообрядческого происхождения. Хотя сохранились лишь эскизы строения, но на них видно, что окон на той стене, которая выходит на улицу, нет. А это — отличительный признак именно избы «раскольников». Поэтому вероятнее всего, что и отец Ники Иван Кузнецов тоже из старообрядцев, причём поморов.
Вот что писал о поморах академик Дмитрий Лихачёв: «Они поразили меня своей интеллигентностью, особой народной культурой, культурой народного языка, особой рукописной грамотностью (старообрядцы), этикетом приема гостей, этикетом еды, культурой работы, деликатностью и пр., и пр. Не нахожу слов, чтобы описать мой восторг перед ними. Хуже получилось с крестьянами бывших Орловской и Тульской губерний: там забитость и неграмотность от крепостного права, нужды. А поморы обладали чувством собственного достоинства».
В материалах 1863 года отмечается крепкое телосложение поморов, статность и приятная наружность, РУСЫЕ волосы, твёрдая поступь. Они развязны в движениях, ловки, сметливы, неустрашимы, опрятны и щеголеваты. В сборнике для чтения в семье и школе «Россия» поморы предстают настоящими русскими людьми, рослыми, плечистыми, железного здоровья, неустрашимыми, привыкшими СМЕЛО СМОТРЕТЬ В ЛИЦО СМЕРТИ.
В 1922-1924 годах Ника учился в пятилетней школе в селе Балаир, что в двух километрах от Зырянки. В любую погоду — в осеннюю распутицу, в дождь и слякоть, метель и стужу — шагал он за знаниями, всегда собранный, подтянутый, добродушный, любознательный. Осенью 1924 года отец повёз Нику в Талицу, где в те годы была единственная в районе школа-семилетка. Там и обнаружились его феноменальные лингвистические способности. Ника очень быстро усваивал немецкий язык и этим резко выделялся среди других учеников. Немецкий преподавала Нина Автократова, получившая в своё время образование в Швейцарии. Узнав, что преподаватель по труду — бывший военнопленный немец, Николай не упускал случая поговорить с ним, попрактиковаться в языке, почувствовать мелодику нижнепрусского диалекта. Однако этого ему казалось мало. Он не раз находил предлог побывать в аптеке, чтобы поговорить ещё с одним «немцем» — провизором из австрийцев по фамилии Краузе — уже на баварском диалекте.
В 1926 году Николай поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума, расположенного в красивом здании, в котором до 1919 года находилось Александровское реальное училище. В нём мой прадед Прокопий Опрокиднев учился вместе с будущим наркомом внешней торговли СССР Леонидом Красиным. Оба они окончили училище с золотыми медалями, и их имена были на доске почёта. В годы Великой Отечественной войны на втором этаже этого здания в аудитории 15 находилось тело Владимира Ленина, эвакуированное из Москвы.
Через год в связи со смертью отца Николай перевёлся поближе к дому — в Талицкий лесной техникум. Незадолго до его окончания он был отчислен по подозрению в кулацком происхождении. Поработав лесоустроителем в Кудымкаре (Коми-Пермяцкий национальный округ) и поучаствовав в коллективизации, Николай, к этому времени уже свободно говоривший на коми-пермяцком языке, попадает в поле зрения чекистов. В 1932 году он переезжает в Свердловск (Екатеринбург), поступает на заочное отделение Уральского индустриального института (представив справку об окончании техникума) и одновременно работает на Уралмашзаводе, участвуя в оперативной разработке иностранных спецов под кодовым именем Колонист.
В институте Николай Иванович продолжает совершенствоваться в немецком языке: теперь его преподавательницей стала Ольга Весёлкина, бывшая фрейлина императрицы Александры Фёдоровны, родственница Михаила Лермонтова и Петра Столыпина.
Бывшая библиотекарь института рассказывала, что Кузнецов постоянно брал техническую литературу по машиностроению, преимущественно на иностранных языках. А потом она случайно попала на защиту диплома, которая проходила на немецком языке! Правда, из аудитории её быстро удалили, как впоследствии изъяли и все документы, свидетельствующие об учёбе Кузнецова в институте.
Методист по краеведческой работе Талицкой районной библиотеки Татьяна Климова приводит свидетельства, что в Свердловске «Николай Иванович занимал отдельную комнату в так называемом доме чекистов по адресу: проспект Ленина, дом 52. Там и сейчас живут только люди из органов». Здесь и произошла встреча, определившая его дальнейшую судьбу. В январе 1938 года он знакомится с Михаилом Журавлёвым, назначенным на должность наркома внутренних дел Коми АССР, и начинает работать его помощником. Спустя несколько месяцев Журавлёв порекомендовал Колониста Леониду Райхману. О первой встрече Райхмана с Колонистом мы уже рассказали выше.
«Мы, сотрудники контрразведки, — продолжает Леонид Фёдорович, — от рядового оперативного работника до начальника нашего отдела Петра Васильевича Федотова, имели дело с настоящими, а не с выдуманными германскими шпионами и, как профессионалы, прекрасно понимали, что они работали по Советскому Союзу как по реальному противнику в будущей и уже близкой войне. Поэтому нам остро нужны были люди, способные активно противостоять немецкой агентуре, прежде всего в Москве».
Московский авиационный завод № 22 имени Горбунова, от которого теперь остался лишь клуб «Горбушка» на Филях, ведёт свою родословную с 1923 года. Всё начиналось с затерявшихся в лесном массиве недостроенных корпусов Русско-Балтийского вагоностроительного завода. В 1923 году их получила в концессию на 30 лет немецкая фирма «Юнкерс», которая была единственной в мире, освоившей технологию цельнометаллических самолётов. До 1925 года на заводе изготовили первые Ju.20 (50 самолётов) и Ju.21 (100 самолётов). Однако 1 марта 1927 года договор концессии со стороны СССР был расторгнут. В 1933 году заводу № 22 присвоили имя погибшего в авиакатастрофе директора завода Сергея Горбунова. Согласно разработанной для Колониста легенде, он становится инженером-испытателем этого завода, получив паспорт на имя этнического немца Рудольфа Шмидта.
Здание Тюменской сельскохозяйственной академии, где учился Николай Кузнецов
«Мой товарищ Виктор Николаевич Ильин, крупный работник контрразведки, — вспоминает Райхман, — был тоже им весьма доволен. Благодаря Ильину Кузнецов быстро «оброс» связями в театральной, в частности, балетной Москве. Это было важно, поскольку многие дипломаты, в том числе установленные немецкие разведчики, весьма тяготели к актрисам, особенно к балеринам. Одно время даже всерьез обсуждался вопрос о назначении Кузнецова одним из администраторов… Большого театра».
Рудольф Шмидт активно знакомится с иностранными дипломатами, посещает светские мероприятия, выходит на друзей и любовниц дипломатов. При его участии в квартире военно-морского атташе Германии фрегаттен-капитана Норберта Вильгельма фон Баумбаха был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Шмидт принимает непосредственное участие в перехватах дипломатической почты, входит в окружение военного атташе Германии в Москве Эрнста Кёстринга, наладив прослушивание его квартиры.
Однако звёздный час Николая Кузнецова пробил с началом войны. При таком знании немецкого языка — а он к тому времени освоил ещё украинский и польский — и его арийской внешности он становится суперагентом. Зимой 1941 года его помещают в лагерь для немецких военнопленных в Красногорске, где он осваивает порядки, быт и нравы немецкой армии. Летом 1942 года под именем Николая Грачёва он был направлен в отряд специального назначения «Победители» из состава ОМСБОН — спецназа 4-го Управления НКВД СССР, начальником которого являлся Павел Судоплатов.
С сотрудниками конструкторского отдела Уралмаша. Свердловск, 1930-е годы
24 августа 1942 года поздно вечером с подмосковного аэродрома поднялся двухмоторный Ли-2 и взял курс на Западную Украину. А 18 сентября по Дойчештрассе — главной улице оккупированного Ровно, превращённого немцами в столицу рейхскомиссариата Украина, размеренным шагом неторопливо шагал пехотный обер-лейтенант с Железным крестом 1-го класса и «Золотым знаком отличия за ранения» на груди, ленточкой Железного креста 2-го класса, продёрнутой во вторую петлю ордена, в лихо сдвинутой набекрень пилотке. На безымянном пальце левой руки поблёскивал золотой перстень с монограммой на печатке. Приветствовал старших по званию, чётко, но с достоинством, чуть небрежно козыряя в ответ солдатам. Самоуверенный, спокойный хозяин оккупированного украинского города, само живое олицетворение доселе победоносного вермахта обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Он же Пух. Он же Николай Васильевич Грачёв. Он же Рудольф Вильгельмович Шмидт. Он же Колонист — так описывает первое появление Николая Кузнецова в Ровно Теодор Гладков.
Пауль Зиберт получил задание при малейшей возможности ликвидировать гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Он знакомится с его адъютантом и летом 1943 года через него добивается аудиенции у Коха. Повод основательный — невесте Зиберта фольксдойче фрейлейн Довгер грозит отправка на работу в Германию. После войны Валентина Довгер вспоминала, что, готовясь к визиту, Николай Иванович был абсолютно спокоен. Утром собирался, как всегда, методично и тщательно. Положил пистолет в карман кителя. Однако в ходе аудиенции каждое его движение контролировалось охраной и собаками, и стрелять было бесполезно. При этом выяснилось, что Зиберт родом из Восточной Пруссии — земляк Коха. Он так расположил к себе высокопоставленного нациста, личного друга фюрера, что тот рассказал ему о предстоящем летом 1943 года немецком наступлении под Курском. Информация тут же ушла в Центр.
Сам факт этой беседы настолько удивителен, что вокруг него существует множество мифов. Утверждается, например, что Кох являлся агентом влияния Иосифа Сталина, и эта встреча была заранее условлена. Тогда получается, что Кузнецову вовсе и не требовалось изумительное владение немецким, чтобы войти в доверие к гауляйтеру. В подтверждение приводится тот факт, что Сталин довольно мягко отнёсся к переданному ему в 1949 году англичанами Коху и отдал его Польше, где тот дожил до 90 лет. Хотя на самом деле Сталин здесь ни при чём. Просто поляки после смерти Сталина заключили с Кохом сделку, так как он один знал местонахождение Янтарной комнаты, поскольку отвечал за её эвакуацию из Кёнигсберга в 1944 году. Сейчас эта комната, скорее всего, где-нибудь в Штатах, ведь полякам нужно чем-то расплачиваться перед новыми хозяевами.
Сталин, скорее, обязан Кузнецову своей жизнью. Именно Кузнецов осенью 1943 года передал первую информацию о готовящемся во время Тегеранской конференции покушении на Иосифа Сталина, Теодора Рузвельта и Уинстона Черчилля (операция «Длинный прыжок»). У него на связи была Майя Микота, которая по заданию Центра стала агентом гестапо (псевдоним «17») и познакомила Кузнецова с Ульрихом фон Ортелем, который в свои 28 лет являлся штурмбанфюрером СС и представителем внешней разведки СД в Ровно. В одном из разговоров фон Ортель сообщил, что ему оказана большая честь участвовать в «грандиозном деле, которое всколыхнет весь мир», и обещал привезти Майе персидский ковёр… Вечером 20 ноября 1943 года Майя сообщила Кузнецову, что фон Ортель покончил с собой в своём кабинете на Дойчештрассе. Хотя в книге «Тегеран, 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах» личный переводчик Сталина Валентин Бережков указывает, что фон Ортель присутствовал в Тегеране в качестве заместителя Отто Скорцени. Однако в результате своевременных действий группы Геворка Вартаняна «Лёгкая кавалерия» удалось ликвидировать тегеранскую резидентуру абвера, после чего посылать на верный провал основную группу во главе со Скорцени немцы так и не решились. Так что никакого «Длинного прыжка» не получилось.
Осенью 1943 года было организовано несколько покушений на Пауля Даргеля, постоянного заместителя Эриха Коха. 20 сентября Кузнецов по ошибке вместо Даргеля убил заместителя Эриха Коха по финансам Ганса Геля и его секретаря Винтера. 30 сентября он попытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Даргель получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги. После этого было принято решение организовать похищение командира соединения «восточных батальонов» (карателей) генерал-майора Макса фон Ильгена. Ильгена захватили вместе с Паулем Гранау — шофёром Эриха Коха — и расстреляли на одном из хуторов близ Ровно. 16 ноября 1943 года Кузнецов застрелил главу юридического отдела рейхскомиссариата Украина оберфюрера СА Альфреда Функа. Во Львове в январе 1944 года Николай Кузнецов уничтожил шефа правительства Галиции Отто Бауэра и начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства доктора Генриха Шнайдера.
9 марта 1944 года, пробираясь к линии фронта, группа Кузнецова наткнулась на украинских националистов УПА. В ходе завязавшейся перестрелки его товарищи Каминский и Белов оказались убиты, а Николай Кузнецов подорвал себя гранатой. После бегства немцев во Львове была обнаружена телеграмма следующего содержания, направленная 2 апреля 1944 года в Берлин:
Совершенно секретно
Государственной важности
ТЕЛЕГРАММА-МОЛНИЯ
В Главное Управление Имперской безопасности для вручения «СС» группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Генриху Мюллеру
На очередной встрече 1.04.1944 года украинский делегат сообщил, что одно из подразделений УПА «Черногора» 2.03.1944 года задержало в лесу вблизи Белогородки в районе Вербы (Волынь) трех советско-русских шпионов. Судя по документам этих трех задержанных агентов, речь идет о группе, подчиняющейся непосредственно ГБ НКВД. УПА удостоверило личность трех арестованных, как следует ниже:
1. Руководитель группы Пауль Зиберт под кличкой Пух, имел фальшивые документы старшего лейтенанта германской армии, родился якобы в Кёнигсберге, на удостоверении была его фотокарточка. Он был одет в форму немецкого старшего лейтенанта.
2. Поляк Ян Каминский.
З. Стрелок Иван Власовец, под кличкой Белов, шофер Пуха.
Все арестованные советско-русские агенты имели фальшивые немецкие документы, богатый вспомогательный материал — карты, немецкие и польские газеты, среди них «Газета Львовська» и отчет об их агентурной деятельности на территории советско-русского фронта. Судя по этому отчету, составленному лично Пухом, им и его сообщниками в районе Львова были совершены террористические акты. После выполнения задания в Ровно Пух направился во Львов и получил квартиру у одного поляка. Затем Пуху удалось проникнуть на собрание, где было совещание высших представителей власти в Галиции под руководством губернатора доктора Вехтера.
Пух был намерен застрелить при этих обстоятельствах губернатора доктора Вехтера. Но из-за строгих предупредительных мероприятий гестапо этот план не удался, и вместо губернатора были убиты вице-губернатор доктор Бауэр и секретарь последнего доктор Шнайдер. Оба этих немецких государственных деятеля были застрелены недалеко от их частной квартиры. После совершенного акта Пух и его сообщники скрылись в районе Золочева. В этот период времени у Пуха было столкновение с гестапо, когда последнее пыталось проверить его автомашину. По этому случаю он также застрелил одного руководящего работника гестапо. Имеется подробное описание происшедшего. При другом контроле его автомашины Пух застрелил одного германского офицера и его адъютанта, а после этого бросил автомашину и вынужден был бежать в лес. В лесах ему пришлось вести бои с подразделениями УПА для того, чтобы добраться в Ровно и дальше по ту сторону советско-русского фронта с намерением лично сдать свои отчеты одному из руководителей советско-русской армии, который бы направил их дальше в Центр, в Москву. Что касается задержанного подразделениями УПА советско-русского агента Пуха и его сообщников, речь идет, несомненно, о советско-русском террористе Пауле Зиберте, который в Ровно похитил среди прочих генерала Ильгена, в Галицийском округе расстрелял подполковника авиации Петерса, одного старшего ефрейтора авиации, вице-губернатора, начальника управления доктора Бауэра и президиаль-шефа доктора Шнайдера, а также майора полевой жандармерии Кантера, которого мы тщательно искали. К утру от боевой группы Прюцмана поступило сообщение о том, что Пауль Зиберт и его оба сообщника были найдены на Волыни расстрелянными. Представитель ОУН обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы в копиях или даже оригиналах, если взамен этого полиция безопасности согласится освободить госпожу Лебедь с ребенком и ее родственниками. Следует ожидать, что если обещание об освобождении будет выполнено, то группа ОУН-Бандера будет направлять мне гораздо большее количество осведомительного материала.
Подписано: Начальник Полиции безопасности и СД по Галицкому округу доктор Витиска, «СС» оберштурмбанфюрер и старший советник управления
Встреча Колониста с секретарём посольства Словакии Г.-Л. Крно, агентом немецкой разведки. 1940 год. Оперативная фотосъёмка скрытой камерой
Помимо отряда «Победители», которым командовал Дмитрий Медведев и в котором базировался Николай Кузнецов, на Ровенщине и Волыни действовал отряд «Олимп» Виктора Карасёва, помощником по разведке у которого служил легендарный «майор Вихрь» — Алексей Ботян, которому в этом году исполнилось 100 лет. Я недавно спросил Алексея Николаевича, встречался ли он с Николаем Кузнецовым и что он знает о его гибели.
— Алексей Николаевич, вместе с вами в районе Ровно действовал отряд Дмитрия Медведева «Победители», и в его составе под видом немецкого офицера легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов. Вам приходилось встречаться с ним?
— Да, приходилось. Это было в конце 1943 года примерно в 30 км западнее Ровно. Немцы выяснили расположение отряда Медведева и готовили против него карательную операцию. Мы узнали об этом, и Карасёв решил помочь Медведеву. Мы пришли туда и расположились в 5-6 км от Медведева. А у нас было принято: как только мы меняем место, обязательно устраиваем баню. У нас по этому делу был специальный мужик. Потому что люди грязные — постирать бельё негде. Бывало, снимали его и держали над костром, чтобы не завшиветь. У меня вшей никогда не было. Ну, значит, пригласили мы Медведева в баню, а к нему из города как раз пришёл Кузнецов. Он приезжал в немецкой форме, его где-то встречали, переодевали, чтобы в отряде о нём никто не знал. Мы их в баню вместе и пригласили. Потом организовали стол, я добыл местный самогон. Задавали Кузнецову вопросы, особенно я. Он же безукоризненно владел немецким языком, имел немецкие документы на имя Пауля Зиберта, интенданта немецких частей. Внешне он был похож на немца — блондин такой. Он заходил в любое немецкое учреждение и докладывал, что выполняет задание немецкого командования. Так что прикрытие у него было очень хорошее. Я ещё подумал: «Вот бы мне так!». Убили его бандеровцы. В тех же местах действовал ещё Мирковский Евгений Иванович, тоже Герой Советского Союза, умный и честный мужик. Мы с ним потом дружили в Москве, я часто бывал у него дома на Фрунзенской. Его разведывательно-диверсионная группа «Ходоки» в июне 1943 года в Житомире взорвала здания центрального телеграфа, типографии и гебитскомиссариата. Сам гебитскомиссар был тяжело ранен, а его заместитель убит. Так вот Мирковский обвинял в смерти Кузнецова самого Медведева за то, что тот не дал ему хорошую охрану — их было всего трое, они попали в бандеровскую засаду и погибли. Мне Мирковский говорил: «Вся вина в смерти Кузнецова лежит на Медведеве». А Кузнецова надо было беречь — никто больше его не сделал.
— На Украине иногда говорят, что Кузнецов, мол, легенда, продукт пропаганды…
— Какая легенда — я его сам видел. В бане вместе были!
— Вы встречались во время войны с начальником 4-го Управления НКВД — легендарным Павлом Анатольевичем Судоплатовым?
— Первый раз в 1942 году. Он приехал на станцию, прощался с нами, наставления давал. Он сказал Карасёву: «Береги людей!». А я рядом стоял. Потом в 1944 году Судоплатов вручал мне офицерские погоны старшего лейтенанта госбезопасности. Ну и после войны встречались. И с ним, и с Эйтингоном, который меня чехом сделал. Это Хрущёв их потом засадил, негодяй. Какие толковые люди были! Сколько сделали для страны — ведь все партизанские отряды под ними были. И Берия, и Сталин — что ни говори, а они мобилизовали страну, отстояли её, не позволили уничтожить, а сколько было врагов: и внутри, и снаружи.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николая Кузнецова посмертно удостоили звания Героя Советского Союза. Представление подписал начальник 4-го Управления НКГБ СССР Павел Судоплатов.
Кузнецов Николай Иванович (27 июля 1911, д. Зырянка, Екатеринбургский уезд, Пермская губерния, ныне Талицкий район, Свердловская область — 9 марта 1944, около г. Броды, Львовская область) — советский разведчик, партизан.
Николай родился в крестьянской семье. В 1926 году окончил семилетнюю школу, поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума. В 1927 продолжил учебу в Талицком лесном техникуме, где стал самостоятельно изучать немецкий язык, обнаружив незаурядные лингвистические способности, овладел эсперанто, польским, коми, украинским языками. С 1930 работал лесоустроителем, руководил кружком политграмоты. В 1932 стал секретным агентом госбезопасности, учился в Уральском индустриальном институте, продолжая совершенствоваться в немецком (одним из преподавателей немецкого у Н. И. Кузнецова была О. М. Весёлкина).
Последние три года я, за коротким исключением, провел за границей, объехал все страны Европы, особенно крепко изучал Германию.
Кузнецов Николай Иванович
Весной 1938 года Кузнецов переехал в Москву и поступил на службу в НКВД, выполнял поручения в странах Европы. В 1942 году направлен в отряд специального назначения «Победители» под командованием полковника Дмитрия Медведева, проявил необычайную отвагу и изобретательность.
Кузнецов под именем немецкого офицера Пауля Зиберта вёл разведывательную деятельность в оккупированном г. Ровно, руководил разведгруппой, постоянно общался с офицерами вермахта, спецслужб, высшими чиновниками оккупационных властей передавая сведения в партизанский отряд. Кузнецову удалось узнать о подготовке немецкого наступления на Курской дуге, о подготовке покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране.
По приказу командования ликвидировал главного судью Украины Функа, имперского советника рейхскомиссариата Украины Гелля и его секретаря Винтера, вице-губернатора Галиции Бауэра, похитил командующего карательными войсками на Украине генерала Ильгена, совершал диверсии. Тем не менее, не сумел осуществить своё главное задание — физическое уничтожение рейхскомиссара Украины Эриха Коха.
30 сентября 1943 года Кузнецов совершил повторное покушение на постоянного заместителя Э. Коха и руководителя управления администрации рейхскомиссариата Пауля Даргеля (во время первого покушения 20 сентября он по ошибке вместо П. Даргеля убил заместителя Э. Коха по финансам Ганса Геля). В результате проведённой акции, от брошенной Кузнецовым противотанковой гранаты Даргель получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги. После этого на самолете П. Даргель был вывезен в Берлин.
9 марта 1944 года группа Кузнецова была захвачена боевиками УПА, которые приняли советских диверсантов за немецких дезертиров (на них была немецкая униформа). Опасаясь провала, Кузнецов взорвал себя гранатой, а его спутники (Белов и Каминский) были застрелены.
Впрочем, украинские националисты утверждают, что Кузнецов был захвачен ими и утоплен в колодце, а версия самоподрыва Кузнецова на гранате была официально распространена уже советскими властями.
Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая отчизна цвела и развивалась и чтобы наш народ жил свободно. Для победы над врагом наш народ не жалеет самого дорогого - своей жизни. Жертвы неизбежны. Я и хочу откровенно сказать тебе, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов за то, что придётся пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и цветущее будущее нашей Родины.
Довоенные годы
Никанор Кузнецов родился в крестьянской семье, в семье из 6-ти человек. У него были старшие сестры Агафья и Лидия, младший брат Виктор.
В 1926 году окончил семилетнюю школу, поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума. Проучившись год и став за это время комсомольцем, из-за смерти отца от туберкулёза вынужден был вернуться в родную деревню. В 1927 продолжил учёбу в Талицком лесном техникуме, где стал самостоятельно изучать немецкий язык, обнаружив незаурядные лингвистические способности, овладел эсперанто, польским, коми, украинским языками. В 1929, по обвинению в «белогвардейско-кулацком происхождении», исключен из комсомола и из техникума.
Весной 1930 года оказался в Кудымкаре и был принят на работу Коми-Пермяцким окружным земельным управлением на должность помощника таксатора по устройству лесов местного значения. Здесь его восстановили в комсомоле. Позже восстановился и в техникум, но диплом защитить не разрешили - ограничились бумажкой о прослушанных курсах.
Работая таксатором, обнаружил, что коллеги занимаются приписками и донёс на них в милицию. Суд приговорил расхитителей к срокам по 4-8 лет тюремного заключения, а Кузнецова - к году исправительных работ с удержанием 15% зарплаты (а также снова отчислен из комсомола).
После лесоустроительной партии Кузнецов некоторое время работал в Коми-Пермяцком «Многопромсоюзе» (Союз многопромысловых кооперативов) в должности конъюнктуриста и секретаря бюро цен, затем, около полугода, в промартели «Красный молот». Участвовал в коллективизации, участвовал в рейдах по сёлам и деревням, подвергался нападениям со стороны крестьян. По версии Теодора Гладкова, именно его бесстрашное поведение в моменты опасности (а также свободное владение коми-пермяцким языком) и привлекло внимание оперативников органов госбезопасности. С этого времени Кузнецов также участвует акциях ОГПУ округа по ликвидации в лесах бандитских групп (оперативные псевдонимы «Кулик» и «Ученый»)
В 1931 году официально сменил имя Никанор на имя Николай. Кроме того, работая в Кудымкаре, Кузнецов познакомился с местной девушкой Еленой Чугаевой (из села Кува, работала медсестрой в хирургическом отделении окружной больницы), на которой через некоторое время официально женился. Вместе они жили непродолжительное время, а при отъезде из Кудымкара развод официально так и не был оформлен.
Летом 1932 года Кузнецов берёт отпуск, приезжает в Свердловск (куда на постоянное жительство перебралась вся его семья) и успешно сдает приёмные экзамены на заочное отделение индустриального института. Учась в Уральском индустриальном институте, продолжал совершенствоваться в немецком (одним из преподавателей немецкого у Кузнецова была Ольга Весёлкина).
С 1934 года работает в Свердловске - статистик в тресте «Свердлес». Затем непродолжительное время чертёжником на Верх-Исетском заводе, а с мая 1935 года перешёл на «Уралмашзавод» расцеховщиком конструкторского бюро, где вёл оперативную разработку иностранных специалистов (на тот момент имел псевдоним «Колонист»). В феврале 1936 уволен с завода «как прогульщик».
В 1938 арестован Свердловским НКВД, провёл несколько месяцев в тюрьме.
Весной 1938 года находился на территории Коми АССР, был в аппарате наркома НКВД Коми АССР Михаила Ивановича Журавлева, помогал как специалист по лесному делу. Журавлев чуть позже позвонил в Москву начальнику отделения контрразведывательного управления ГУГБ НКВД СССР Леониду Райхману и предложил ему взять Кузнецова в центральный аппарат НКВД как особо одаренного агента (Кузнецов освоил шесть диалектов немецкого).
Анкетные данные Кузнецова (судимость, исключение из комсомола) не располагали к приёму его в центральный аппарат. Однако сложная политическая обстановка в мире и необходимость получения оперативной информации об этой обстановке заставили начальника секретно-политического отдела Павла Васильевича Федотова взять на себя ответственность и принять Кузнецова на работу. Кузнецов получил особый статус в органах госбезопасности: особо засекреченный спецагент с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата.
Кузнецову выдают паспорт советского образца на имя немца Рудольфа Вильгельмовича Шмидта. С 1938 года выполнял спецзадание по внедрению в дипломатическую среду Москвы - активно знакомился с иностранными дипломатами, посещал светские мероприятия, выходил на друзей и любовниц дипломатов. С самими дипломатами заключал сделки по покупке разных ценных товаров. Так, в частности, был завербован советник дипломатической миссии Словакии в СССР Гейза-Ладислав Крно.
Для работы с немецкой агентурой для Кузнецова была «слегендирована» профессия инженера-испытателя московского авиационного завода № 22. При его участии в квартире военно-морского атташе Германии в СССР фрегаттен-капитана Норберта Вильгельма Баумбаха был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Также Кузнецов принимал непосредственное участие в перехватах дипломатической почты, когда дипкурьеры останавливались в гостиницах (в частности, в «Метрополе»), вошёл в окружение военного атташе Германии в СССР Эрнста Кёстринга, что позволило спецслужбам наладить прослушивание квартиры дипломата.
Военные годы
После начала Великой Отечественной войны, 5 июля 1941 года, для организации разведывательно-диверсионной работы за линией фронта в тылу немецкой армии была сформирована «Особая группа при наркоме внутренних дел СССР», которую возглавил старший майор Павел Анатольевич Судоплатов. В январе 1942 данная группа преобразована в 4-е управление НКВД, а в неё зачислен Николай Кузнецов.
Разведчику «слегендировали» биографию немецкого офицера, обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта. Поначалу его определили в Люфтваффе, но позже «перевели» в пехоту. Зимой 1942 переведён в лагерь для немецких военнопленных в Красногорске, где осваивал порядки, быт и нравы армии Германии. Затем под фамилией Петров тренируется в прыжках с парашютом. По итогам всех испытаний решено было использовать Кузнецова в тылу врага по линии «Т» (террор).
Летом 1942 года под именем Николай Грачёв направлен в отряд специального назначения «Победители» под командованием полковника Дмитрия Медведева, который обосновался вблизи оккупированного города Ровно. В этом городе располагался Рейхскомиссариат Украина.
С октября 1942 Кузнецов под именем немецкого офицера Пауля Зиберта с документами сотрудника тайной немецкой полиции вёл разведывательную деятельность в Ровно, постоянно общался с офицерами вермахта, спецслужб, высшими чиновниками оккупационных властей, передавая сведения в партизанский отряд.
С весны 1943 несколько раз пытался осуществить своё главное задание - физическое уничтожение рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Первые две попытки - 20 апреля 1943 во время военного парада в честь дня рождения Гитлера и летом 1943 во время личной аудиенции у Коха по случаю возможной женитьбы на фольксдойче-девушке - вообще не получились - в первом случае Кох не пришёл на парад, а во втором было слишком много свидетелей и охраны. Не удалась попытка покушения и 5 июня 1943 на имперского министра по делам оккупированных территорий, Альфреда Розенберга - приблизиться к нему было невозможно.
С осени 1943 были организованы несколько покушений на постоянного заместителя Э. Коха и руководителя управления администрации Рейхскомиссариата Пауля Даргеля:
20 сентября Кузнецов по ошибке вместо Даргеля убил заместителя Э. Коха по финансам, Ганса Геля и его секретаря Винтера;
30 сентября он пытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Однако, Даргель получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги (сам Кузнецов был ранен осколком гранаты в руку), но выжил. После этого на самолёте Даргель был вывезен в Берлин].
После этого было принято решение организовать похищение (с последующей переброской в Москву) прибывшего летом в Ровно командира соединения остенгруппен генерала Макса Ильгена. В задачу последнего входила разработка плана по ликвидации партизанских соединений. Похищение было организовано в ноябре 1943, но в Москву вывезти его не удалось - партизанский отряд отошёл от города на недосягаемое расстояние; Ильген был расстрелян на одном из хуторов близ Ровно.
16 ноября 1943 Кузнецов провёл свою последнюю ликвидацию в Ровно - был убит глава юридического отдела Рейхскомиссариата Украина обер-фюрер Альфред Функ.
В январе 1944 командир отряда «Победители» Медведев приказывает Кузнецову отправляться вслед за отступающими немецкими войсками с первой остановкой во Львове. Вместе с Кузнецовым выехали разведчики Иван Белов и Ян Каминский, у которого во Львове были многочисленная родня и немало знакомых. Во Львове Кузнецов совершает ряд терактов - в частности, были ликвидированы шеф правительства дистрикта Галиция Отто Бауэр и начальник канцелярии правительства генерал-губернаторства доктор Генрих Шнайдер.
Кроме того, за время работы на Украине Кузнецову удалось получить некоторые сведения о подготовке немецкого наступления на Курской дуге.
Могила Николая Кузнецова на Холме Славы во Львове
Весной 1944 года ориентировки с описанием обер-лейтенанта имели многие немецкие патрули в городах Западной Украины. Кузнецов решает уйти из города, пробиться в партизанский отряд или выйти за линию фронта.
9 марта 1944 года, по приближении к линии фронта, группа Кузнецова натолкнулась на бойцов УПА, переодетых в форму бойцов РККА. Это произошло в селе Боратин Бродовского района. В ходе перестрелки Николай Кузнецов и его спутники были убиты. Версия самоподрыва Кузнецова гранатой позже была официально распространена советской пропагандой.
Возможное захоронение группы Кузнецова было обнаружено 17 сентября 1959 года в урочище Кутыки благодаря поисковой работе его боевого товарища Николая Струтинского. Струтинский добился перезахоронения предполагаемых останков Кузнецова во Львове на Холме Славы 27 июля 1960 года.
Судебно-медицинская идентификация и реконструкция облика Кузнецова по черепу выполнялись сотрудниками Герасимова (Сурнина, Успенский, Институт этнографии АН СССР).
После смерти
В 1990-1991 во львовских СМИ проявился ряд протестов участников украинского военного подполья против увековечивания памяти Кузнецова ввиду того, что на террористические акты Кузнецова в Ровно оккупационная немецкая власть отвечала массовыми репрессиями против местных жителей. За убийство Бауэра было казнено 2000 жителей Ровно, за смерть Геля расстреляли всех узников ровенской тюрьмы.
Памятники Кузнецову во Львове и Ровно были демонтированы в 1992 году. В ноябре 1992, при содействии Струтинского, львовский памятник был вывезен в Талицу.
Вандалы неоднократно пытались осквернить могилу Николая Кузнецова. К 2007 году активисты инициативной группы в Екатеринбурге провели всю подготовительную работу, необходимую для перемещения останков Кузнецова на Урал.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Также данным указом были награждены Золотой Звездой Героя сотрудники спецподразделений МКГБ СССР, действовавшие в тылу врага. Среди них и командир «Победителей» Дмитрий Николаевич Медведев.
Награждён двумя орденами Ленина (25 декабря 1943, …).
Текст из Википедии
