Главная » Левша » Читать книгу «Разоблаченная Изида. С комментариями

Читать книгу «Разоблаченная Изида. С комментариями

«Разоблачённая Изида» (англ. Isis Unveiled ) - книга по герметической философии в 2-х томах Елены Петровны Блаватской . Написана с по 1877 год .

В книге рассматриваются религиозные аспекты философских работ Платона , Плотина , Пифагора , Парацельса , Джордано Бруно и др., классические религиозные тексты Христианства , Буддизма , Индуизма , Зороастризма и др., с целью «признания герметической философии,… являющейся единственным ключом к Абсолютному в науке и теологии.»

История написания и публикации

Начало работы

Невидимые соавторы

Олкотт пришёл к выводу, что Е. П. Б. сама одалживала своё тело, как одалживают, например, пишущую машинку, и переходила к другой деятельности в астральном теле. Определённая группа адептов входила в её тело и действовала им по очереди . Он говорит, что личность Е. П. Б. была, таким образом, инструментом , распределившим весь материал, контролировавшим его форму, оттенки, выразительность, тем самым наложившим отпечаток собственного стиля. Различные владельцы тела Е. П. Б. только изменяли её привычный почерк, но не писали своим собственным; таким образом, используя её мозг , они вынуждены были позволять ей окрашивать их мысли и располагать слова в определённом порядке. Подобно тому, как дневной свет, проникая сквозь окна храма, приобретает оттенки цветного стекла, так и мысли, переданные через мозг Е. П. Б., изменялись выработанным ею литературным стилем и способом их выражения .

Выбор названия

В письме А. Аксакову от 20 сентября 1875 года Блаватская сообщает предполагаемое название будущей книги: Skeleton Key to mysterious Gates («Ключ к таинственным вратам»). Позже книгу стали называть The veil of Isis («Покров Изиды»), и первый том вышел под этим названием. Однако Дж. У. Боутон, издатель книги, узнал, что в Англии уже вышла книга с таким же названием. В результате книга получила своё окончательное название «Разоблачённая Изида » [неавторитетный источник? ] .

Публикация

Книга была опубликована в сентябре 1877 года в Нью-Йорке в издательстве J.W. Bouton . Нью-йоркская газета The Herald Tribune назвала этот труд одной из «интереснейших книг века», многие газеты и журналы давали аналогичные отзывы.

Основные идеи книги

Книга состоит из двух томов, первый сконцентрирован, в основном, на науке , второй - на теологии .

«Между этими двумя столкнувшимися титанами - наукой и теологией - находится обалдевшая публика , быстро теряющая веру в бессмертие человека и в какое-либо божество, быстро спускающаяся до уровня чисто животного существования. Такова картина часа, освещённого сияющим полуденным солнцем христианской и научной эры!» («Перед завесой» - предисловие).

Блаватская акцентирует различие между спиритическими феноменами и спиритуализмом, как системой взглядов. Она отстаивает истинность спиритических феноменов, но отнюдь не представлений спиритуалистов. В томе, посвящённом науке, она пытается доказать, что наука может быть столь же догматичной , как и религия , и критикует научный подход, отрицающий спиритические феномены без какого-либо серьёзного исследования их, одновременно цитируя различных учёных знаменитостей, признающих необходимость изучения духовной составляющей мироздания.

«Такое догматическое утверждение, что месмеризм и животный магнетизм являются только галлюцинациями , наводит на мысль , что нужны доказательства… Тысячи раз академикам давалась возможность убедиться в истине, но они неизменно уклонялись. Напрасно месмеристы и целители вызывали на дачу свидетельских показаний глухих, хромых, занемогших и умирающих, которые были исцелены и возвращены к жизни простыми манипуляциями и апостольским „возложением рук“. „Совпадение“ - вот обычный ответ, когда факт слишком очевиден, чтобы его полностью отрицать; „заблуждение“, „преувеличение“, „знахарство“ - вот излюбленные выражения наших слишком многочисленных последователей Фомы Неверующего » (Т. 1, гл. VI).

Во втором томе («теологическом») она подвергает критике лицемерие некоторых религий, сосредотачиваясь на том, когда и как они отклонились от идей своих основателей и начали двигаться в неверном направлении.

«Являясь анализом религиозных верований вообще, этот том в особенности направлен против богословского христианства, главного противника свободной мысли. Он не содержит ни одного слова против чистых учений Иисуса, но нещадно разоблачает их вырождение в пагубно вредные церковные системы…» (Предисловие к второму тому).

Одновременно она прослеживает доктрины наиболее авторитетных мистиков и философов, постепенно продвигаясь к их общему духовному корню. Таким образом, в книге рассматривается история , распространение и развитие оккультных наук, природа и происхождение магии , корни христианства , проводится сравнительный анализ христианства и буддизма , критикуются общепринятые концепции ортодоксальной науки.

В последней главе второго тома Блаватская приводит десять основных положений восточной философии:

«1. Чудес нет. Всё, что происходит, есть результат закона - вечного, нерушимого, всегда действующего…
2. Природа триедина: существует видимая, объективная природа; невидимая, заключённая внутри, сообщающая энергию природа, точная модель первой и её жизненный принцип; и над этими двумя - дух , источник всех сил, один только вечный и неразрушимый. Две низших постоянно изменяются; третий, высший, не изменяется.
3. Человек также триедин: он имеет объективное, физическое тело; оживляющее астральное тело (или душу)… и над этими двумя витает и озаряет их третий - повелитель, бессмертный дух…
4. Магия как наука представляет собою знание этих принципов и способа, посредством которого всезнание и всемогущество духа и его власть над силами природы могут быть приобретены человеком, пока он всё ещё находится в теле. Магия, как искусство, есть применение этого знания на практике.
5. Злоупотребление сокровенным знанием есть колдовство; применение во благо - истинная магия, или МУДРОСТЬ.
6. Медиумизм есть противоположность адептства; медиум есть пассивный инструмент чужих воздействий; адепт активно управляет самим собою и всеми ниже его стоящими силами.
7. Поскольку всё, что когда-либо было, есть или будет, оставляет запись о себе на астральном свете, или скрижалях невидимой вселенной, то посвящённый адепт, пользуясь зрением своего духа, может узнать всё, что когда-либо было известно или может стать известным.
8. Человеческие расы различаются по духовной одарённости так же, как по цвету кожи, росту или по каким-либо иным внешним качествам; среди некоторых народов от природы преобладает дар провидчества, среди других - медиумизм…
9. Одною из фаз магического искусства является добровольное и сознательное выделение внутреннего человека (астральной формы) из внешнего человека (физического тела). В случае некоторых медиумов это выделение происходит, но оно бессознательно и непроизвольно…
10. Краеугольным камнем МАГИИ является подробное практическое знание магнетизма и электричества, их качеств, соотношений и потенций… Во многих минералах существуют оккультные свойства, не менее странные, чем свойства магнита, о которых все практикующие магию обязаны знать и о которых так называемая точная наука ничего не знает. Растения также в весьма удивительной степени обладают подобными же свойствами, и тайны трав, сновидений и очарований утеряны только для европейской науки…» (Т. 2, гл. XII) .

Взгляд скептика

Теософские истины, изложенные в книгах Блаватской и других членов Теософского общества, неоднократно подвергались жёсткой критике (См. Отчёт Ходжсона , У. К. Джадж#Публикация в «Нью-Йорк Сан»). Многие авторы выражали сомнение по поводу источников информации, сообщаемой теософами. В частности, Kеннет Пол Джонсон (англ.) русск. утверждает, что «махатмы», о которых писали теософы и чьи письма представили, в действительности являются идеализациями людей, которые были менторами Блаватской. Джонсон заявляет, что махатма Кут Хуми - это Такур Сингх Сандханвалиа, член Сингх Саба, Индийского национально-освободительного движения и реформаторского движения сикхов . Махатма Мориа - это Махараджа Ранбир Сингх из Кашмира , который умер в 1885 году . Скептически настроенные авторы отмечают, что имеется мало доказательств того, что «махатмы» Блаватской когда-либо существовали .

Литература

Henry S. Olcott Old Diary Leaves: The True Story of the Theosophical Society
Олкотт Г. С. «Граф Сен-Жермен и Е. П. Б. - два Вестника Белой Ложи»
Incidents in the Life of Madame Blavatsky , compiled and edited by A.P. Sinnet - London, 1886

См. также

Бог (теософия Блаватской)

Масонский диплом Блаватской

© Предисловие, комментарии, словарь. Ковалева Н., 2014

© ООО «Издательство «Э», 2017

Предисловие

Ключи к библейским чудесам древности и к феноменам современности, к проблемам психологии и физиологии, и многие «не хватающие звенья», которые так смущают ученых в последнее время, – все это находится в руках тайных братств. Эта тайна когда-нибудь должна быть раскрыта.

Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида»

Фундаментальные труды Е. П. Блаватской занимают особое место в мировом философском наследии. Они как были, так и остаются для вдумчивых читателей кладезем уникальных знаний о мире и человеке – таких знаний, которых невозможно найти ни в официальной науке, ни в религиях.

А особенно интересно и ценно то, что за огромным количеством фактов, приводимых в книгах Блаватской, стоит особое мировоззрение, оригинальный и аргументированный взгляд на природу Космоса и человека. В мировоззрении, с которым читателя знакомит «Разоблаченная Изида», нет излишнего скептицизма и предвзятости по отношению к духовным феноменам, характерного для современной науки; нет в нем и догматизма, свойственного религиям. В этом и состоит непреходящее значение философских работ Блаватской, равно как и самого учения теософии, которое она принесла в мир, – теософское учение утверждает новый, объективный подход к истолкованию самых разных феноменов в природе и в человеке, новое мировоззрение и миропонимание, способное помочь человеку понять истинную природу Космоса, Земли и самого себя.

По мере знакомства с текстом «Разоблаченной Изиды» невольно рождается вопрос: откуда взялись столь глубокие познания, которые приводит в этой книге Е. П. Блаватская? Очевидно, что, даже будучи трижды гением, Блаватская не смогла бы в одиночку собрать для своей книги столько научного материала, включающего в себя огромное количество фактов из самых разных отраслей знания – философии, истории, медицины, географии, филологии, религиоведения, истории искусств, геологии, минералогии, ботаники, биологии, психологии и других отраслей науки. Елена Петровна никогда не скрывала источника своих знаний – они были переданы ей ее духовными Учителями, членами тайной обители и школы знания, веками существовавшей на Востоке. В Тибете эту обитель называют Шамбалой, на Западе – Белым Братством. Идея существования Братства Адептов высшей мудрости может показаться кому-то мистической, но на самом деле никакой мистики в этом нет, и на сегодняшний день есть немало веских доказательств того, что духовные Учители Блаватской были реальными историческими лицами. Читателям, интересующимся феноменом Шамбалы, мы рекомендуем книгу «Аватары Шамбалы», где приведено множество интереснейших сведений об этой легендарной обители Знания на нашей планете.

Е. П. Блаватская: оклеветанный пророк

Прежде чем обратиться к содержанию «Разоблаченной Изиды», скажем несколько слов о личности ее автора. Книги Блаватской в современной России пользуются большой популярностью, но наряду с этим в определенной части общества (и даже в среде ученых-философов), как и во времена господства советской идеологии, бытуют представления о Блаватской как о шарлатанке и создательнице какой-то маргинальной мистической религии. Живучесть подобных мифов о Блаватской в России объясняется, с одной стороны, идеологическими штампами советских времен (когда любое учение, противоречащее догмам узкого материализма, причислялось к «чуждой идеологии», мракобесию и т. п.), а с другой стороны, многолетней клеветнической деятельностью идейных врагов теософии.

Еще при жизни у Блаватской (а главным образом у учения теософии) было исключительно много врагов. К таковым относились и некоторые представители католичества, и профессиональные медиумы и спириты, и материалисты-скептики. Трудно даже представить себе, сколько злобной лжи и клеветы излили на гениальную основательницу теософского движения ее идейные противники. Отголоски этой мощной клеветнической кампании появляются и в наше время, в виде известных еще с XIX века мифологем о Блаватской как о шарлатанке и создательнице лжеучения. Враги Е. П. Блаватской изрядно «потрудились» на ниве очернения ее имени не только в западных странах, где жила и работала Блаватская, но и в России. Бывший одно время учеником и соратником Блаватской Всеволод Соловьев (брат знаменитого философа) впоследствии приложил особые усилия, чтобы оклеветать основательницу теософии в глазах российских читателей. Причина его предательства была весьма прозаической: Соловьев надеялся стать преемником Блаватской на посту председателя Теософского общества, но духовные Учители Блаватской рекомендовали другую кандидатуру на этот пост. Честолюбивые замыслы Соловьева не осуществились, и поэтому он не только моментально разочаровался в идеалах теософии, но и стал злейшим врагом Е. П. Блаватской. Решив оклеветать Блаватскую в глазах русскоязычных последователей теософии, Соловьев написал книгу «Разоблаченная жрица Изиды», в которой излил на свою бывшую духовную наставницу буквально ушаты грязи, обвиняя ее во всех мыслимых и немыслимых грехах. Поскольку книга была написана на русском языке, она уже до революции получила достаточно широкое распространение в России, в то время как изданные на английском языке работы последователей Блаватской, рассказывавшие правду и о ней самой, и о теософии, оказались менее доступными российскому читателю. К счастью, Соловьеву дала достойный ответ сестра Е. П. Блаватской, Вера Петровна Желиховская, опубликовавшая небольшую по объему работу «Е. П. Блаватская и современный жрец истины», в которой, опираясь на факты, доказала лживость обвинений Всеволода Соловьева в адрес Блаватской. Однако в годы господства советской идеологии правдивые (в том числе иностранные) источники о Блаватской оказались за семью печатями, зато созданный Соловьевым образ Блаватской как шарлатанки был взят на вооружение как вполне отвечающий духу тогдашних идейных установок.

Немало продолжателей клеветнического дела Всеволода Соловьева обнаружилось и в современной России. Первым, кто уже в наше время оболгал Блаватскую, а заодно и учение теософии, стал А. Н. Сенкевич – как ни странно, востоковед по образованию, – повторивший в своей книге «Елена Блаватская», изданной в 1999 году и переизданной несколько раз под другими названиями, все лживые выдумки, сочиненные врагами теософского движения еще в XIX веке. Философские основы теософии доктор филологических наук Сенкевич представил в своей книге не иначе как «завиральные идеи», при этом так и не объяснив читателю, почему же в наше время эти самые идеи стали основой серьезных научных (в том числе диссертационных) исследований. Показательным примером намеренной фальсификации теософии служит и очередное пропагандистское сочинение дьякона А. Кураева «Уроки сектоведения», первая часть которого посвящена самому грубому извращению основных идей теософского учения. На поприще извращения идей теософии и идейно связанного с ней учения Агни-Йоги подвизается еще ряд публицистов, поставивших себе целью оболгать и эти учения, и их создателей – Блаватскую и Рерихов.

Однако, несмотря на непрекращающиеся попытки скомпрометировать выдающиеся философские учения, переданные миру восточными Учителями мудрости, просвещенная общественность уже расставила все точки над «и» в вопросе о том, кем была для мировой культуры Елена Блаватская и что представляет собой учение теософии.

Достаточно рассмотреть хотя бы одну тему «Разоблаченной Изиды» – историю древних народов нашей планеты, – чтобы понять, насколько серьезные и глубокие знания изложены Е. П. Блаватской и какое значение они имеют для науки.

© Предисловие, комментарии, словарь. Ковалева Н., 2014

© ООО «Издательство «Э», 2017

Предисловие

Ключи к библейским чудесам древности и к феноменам современности, к проблемам психологии и физиологии, и многие «не хватающие звенья», которые так смущают ученых в последнее время, – все это находится в руках тайных братств. Эта тайна когда-нибудь должна быть раскрыта.

Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида»

Читателям, интересующимся феноменом Шамбалы, мы рекомендуем книгу «Аватары Шамбалы»,1
Аватары Шамбалы. М.: Эксмо, 2015.

Где приведено множество интереснейших сведений об этой легендарной обители Знания на нашей планете.

Е. П. Блаватская: оклеветанный пророк

Покров Изиды. Тайны древних народов

Начнем с вопроса о происхождении тех знаний, которые были положены в основу «Разоблаченной Изиды» и других книг Блаватской. В названии этой книги не случайно фигурирует имя Изиды: в Древнем Египте Изида считалась богиней Сокровенного Знания. Понятие эзотерики, или тайноведения, – тайного знания, передаваемого лишь узкому кругу избранных учеников – известно в наши дни широкому кругу читателей, особенно тех, кого интересуют непознанные явления природы и человеческой психики. Мистические явления, паранормальные способности, тайна происхождения человечества, загадки исчезнувших цивилизаций, проблемы духовного самосовершенствования – эти вечно актуальные для пытливых умов вопросы традиционно считаются частью эзотерических познаний. Элементы этих знаний существуют во всех древних культурах нашей планеты. Но кто стоял у истоков этого знания? В какие времена оно сформировалось как особая область человеческой культуры и какими путями происходило распространение этого знания по всему миру?

Согласно «Разоблаченной Изиде», эзотерическое знание вместе с основами всех наук и искусств пришло к нам из незапамятной древности, от высокоразвитой доисторической цивилизации, существование которой официальная наука до сих пор не признает. Теософия утверждает, что эволюционный процесс на планете осуществляется циклически. Каждая человеческая раса (эволюционный тип людей2
В теософии расами называются не антропологические типы современного человечества, а эволюционные типы людей, возникающие на протяжении всего исторического процесса на Земле начиная с доисторических времен, о которых ничего не известно современной науке. – Прим. ред.

) проходит в своем развитии циклы зарождения, развития и упадка; после этого она сменяется новой расой. Эти циклы исторического развития длятся многие миллионы лет. Е. П. Блаватская пишет о том, что современному человечеству предшествовали иные расы, то есть иные эволюционные типы людей, населявшие обширные территории Земли в доисторические времена: «…в одном из повсеместно распространенных преданий, принятых всеми древними народами, утверждается, что существовало много рас людей, предшествовавших нашей нынешней расе. <…> В «Законах Ману» ясно упоминается шесть рас, последовавших одна за другой».3
Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 1.

Более подробно эта тема рассмотрена в одном из важнейших источников по теософии – письмах Махатм, автором большинства которых был один из Великих Учителей Востока, Махатма Кут Хуми. В его письме, написанном в октябре 1882 года, говорится: «В эоценовый период, даже в «самом его начале», люди большого цикла четвертой расы – атланты – уже достигли своей наивысшей точки, и большой континент, отец почти всех ныне существующих континентов, показал первые признаки опускания – процесса, который закончился 11 446 лет назад, когда его последний остров (переводя его туземное название, мы можем назвать его довольно точно – Посейдонис ) погрузился в воду со страшным грохотом. <…> Лемурию так же нельзя смешивать с Атлантическим континентом, как и Европу с Америкой. Оба континента опустились и затонули со своими высокими цивилизациями и «богами», однако между обеими катастрофами истек короткий период около 700 000 лет. «Лемурия» расцвела и закончила свою жизнь как раз около этого незначительного промежутка времени до начала эоценового периода, так как ее раса была третьей . Усмотрите остатки этой, когда-то великой, нации в некоторых плоскоголовых аборигенах вашей Австралии! Не менее справедлива критика, отвергающая добрую попытку автора населить Индию и Египет уцелевшими потомками Атлантиды. Без сомнения, ваши геологи очень учены, но почему бы не иметь в виду, что под исследованными ими континентами, в недрах которых они нашли «эоценовый период» и принудили его выдать им свои тайны, могут быть глубоко скрытые в неисследованных ложах океана другие, гораздо более древние континенты, чьи слои никогда геологически не изучались, и что они могут в один прекрасный день совершенно перевернуть их теперешние теории, иллюстрируя таким образом простоту и великие истины, связанные с индуктивным «обобщением» в противовес их призрачным предположениям? Почему бы не допустить – воистину, никто из них никогда не думал об этом, – что наши нынешние континенты, подобно «Лемурии» и «Атлантиде», уже не раз погружались под воду и имели время вновь появиться и пронести новые эволюционные типы человечества, или цивилизаций? И что с первым большим геологическим поднятием при следующем катаклизме в серии периодических катаклизмов, которые происходят от начала до конца каждого Круга,4
Кругами в письмах Махатм назывались крупные эволюционные циклы, или периоды, развития планеты. – Прим. авт.

Наши уже изученные вдоль и поперек континенты опустятся, тогда как Лемурии и Атлантиды вновь поднимутся?»5
Письма Махатм. М.: Эксмо, 2011. Письмо № 93.

Таким образом, согласно теософскому учению, начало новых циклов развития планеты и человечества сопровождается глобальными природными катаклизмами, при которых одни континенты поднимаются со дна океанского ложа, а другие континенты, наоборот, опускаются в океанские воды, как это произошло с землями Атлантиды. Человеческие расы и подрасы появляются и исчезают, сменяя друг друга не строго последовательно, а как бы накладываясь одна на другую: в эпоху существования расы атлантов на соседних континентах появились первобытные люди – предшественники нашей расы, точно так же, как и в современном мире появляются первые люди новой, более духовной, чем мы, расы (на Западе одаренных детей, предположительно принадлежащих к новой расе, назвали детьми индиго).

Смена основных рас

В результате глобального катаклизма, описанного в Библии как Всемирный потоп, основной континент Атлантиды опустился на дно океана, сокрыв от ученых последующих эпох основную массу артефактов, свидетельствующих о реальном существовании великой древней цивилизации. Как пишет Е. П. Блаватская, «…в различные эпохи прошлого огромные острова и даже материки существовали там, где теперь бушуют лишь пустынные водные пространства. В их потонувших храмах и библиотеках археолог нашел бы, если бы он мог исследовать, материалы, чтобы заполнить пробелы в том, что представляем себе как историю. Говорят, что в отдаленную эпоху путник мог пересечь то, что теперь является Атлантическим океаном, почти во всю длину по суше, переезжая лишь на лодках с одного острова на другой, где в то время существовали лишь узкие проливы».6
Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 1.

Относительно предания о сменах исторических циклов развития и человеческих рас Блаватская пишет: «В конце каждого «великого года» <…> на нашей планете происходит большая физическая революция. Полярный и экваториальный климаты постепенно обмениваются местами, первый медленно передвигается по направлению к экватору, а тропическая зона со своей роскошной растительностью и кишащей животной жизнью заменяется суровыми пустынями ледяных полюсов. Эта смена климатов обязательно сопровождается катаклизмами, землетрясениями и другими космическими конвульсиями.7
Прежде чем ученые отвергнут такую теорию – как это стало традицией, – им следовало бы объяснить, почему в конце третичного периода Северное полушарие подверглось такому падению температуры, что знойная зона превратилась в сибирский климат? Не забудем, что гелиоцентрическая система пришла к нам из Верхней Индии и зародыши всех великих астрономических истин были оттуда же принесены Пифагором. До тех пор пока у нас нет математически правильных доказательств – одна гипотеза настолько же достоверна, как и другая. – Здесь и далее примечания без подписи принадлежат Е. П. Блаватской. – Прим. ред.

По мере того как океанские вместилища будут смещаться в конце каждого десятитысячелетия и одного нероса произойдет полувселенский потоп наподобие легендарного Ноева потопа. И этот год по-гречески называется гелиакал; но никто вне стен святилищ ничего определенного не знал о его длительности и о других подробностях. Зима этого года называлась катаклизмом или потопом, а лето – экпиросис . Распространенное предание говорит, что в течение этих чередующихся времен года мир поочередно будет сжигаться и затопляться. Это то, что мы по меньшей мере узнаем из «Астрономических фрагментов» Цензорина и Сенеки».8
Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 1.

Согласно работам Блаватской не все земли атлантов погибли сразу: процесс разрушения прежних континентов и изменения конфигурации материков шел миллионы лет. Основной континент Атлантиды погрузился в океан более миллиона лет тому назад, а ее последний оплот – остров Посейдонис – затонул сравнительно недавно, около 12 тысяч лет тому назад. Многие народы Атлантиды, руководимые их духовными Учителями, смогли пережить глобальный катаклизм, заблаговременно перебравшись на другие материки. Как становится понятным из «Разоблаченной Изиды», на других континентах в те времена жили другие группы народов, принадлежавшие к той же расе атлантов. Атлантов принято считать людьми гигантского роста, но в книгах Е. П. Блаватской говорится, что таким ростом обладали лишь самые ранние ветви (или подрасы) народов этой расы; другие народы той же цивилизации по своему физическому облику были более похожи на нас. Кроме того, раса атлантов включала в себя разные антропологические типы людей, в числе которых были народы с белой, желтой, красной и черной кожей, как и среди современного человечества. В «Разоблаченной Изиде» говорится, что великие и таинственные цивилизации Древней Индии и Древнего Египта были наследниками великих знаний ушедшей цивилизации – именно этим объясняются необыкновенные достижения арийцев и древних египтян в науках и искусствах, превосходящие в ряде областей познания современного человечества. Ссылаясь на исследования различных ученых и приводя целый ряд примеров, Е. П. Блаватская доказывает, что цивилизация Древнего Египта обладала такими знаниями и технологиями, которыми не располагает наша наука и техника. При этом Блаватская задается вопросом: «Не можем ли мы приписать причину вышеприведенного высказывания тому факту, что до самого последнего времени ничто не было известно о Древней Индии; что эти две нации, индийская и египетская, были родственны; что они были старейшими в группе народов [всего мира] и что восточные эфиопы, могучие строители, пришли из Индии уже созревшим народом, принеся с собой свою цивилизацию, и, возможно, они колонизировали незанятую египетскую территорию?9
Там же.

Главным доказательством величия таинственной ушедшей цивилизации остаются на протяжении тысячелетий грандиозные архитектурные памятники древних. Читатель найдет в «Разоблаченной Изиде» не только вдохновенное описание множества мегалитических архитектурных сооружений незапамятной древности, но и уникальные сведения о целях и принципах строительства этих памятников. Современные египтологи откровенно признают, что науке наших дней по-прежнему неизвестно истинное назначение пирамид; распространенное мнение о том, что пирамиды играли роль усыпальниц фараонов, является лишь гипотезой, не более того. Е. П. Блаватская в своей книге рассказывает об истинном назначении пирамид, подтверждая свои слова ссылками на определенные принципы строительства этих величественных сооружений, учитывая их астрологическую символику и астрономическую ориентацию, определенное количество комнат в пирамидах, обычаи египтян, касающиеся изготовления мумий, и т. п. факты. Автор «Разоблаченной Изиды» упоминает и другие архитектурные памятники Древнего Египта: неповторимое чудо света – Великий Лабиринт, описанный Геродотом, считавшим его много совершеннее пирамид; огромный архитектурный комплекс Карнака – жемчужины Древних Фив.

Е. П. Блаватская также подчеркивает, что не только в Египте остались великие архитектурные сооружения, свидетельствующие о могуществе былых народов и их стран. Не менее величествен и загадочен храмовый комплекс Ангкор-Ват, находящийся на территории современной Камбоджи. Описывая это чудо древней архитектуры, Блаватская проводит параллели между ним и индийскими храмами Эллоры, древними строениями Мезоамерики, британским Стоунхенджем и другими сооружениями, прозванными циклопическими (согласно древним преданиям эти постройки возводили гиганты, или циклопы). Высказанная в «Разоблаченной Изиде» идея существования на всей планете доисторической высокоразвитой цивилизации объясняет и многие тайны древнейших народов Мезоамерики, также обладавших необыкновенными познаниями и совершенными строительными технологиями. Строителями древних пирамид Мезоамерики принято считать инков, ацтеков и майя, но не являются ли эти народы – несмотря на их древность – всего лишь далекими потомками и наследниками тех, кто в незапамятные времена возводил эти сооружения, весьма напоминающие пирамиды Древнего Египта?

Анализируя эзотерический символизм древнейших архитектурных сооружений Египта, Камбоджи и Мексики, Е. П. Блаватская подводит читателя к выводу о том, что создателями всех этих памятников были представители всей той же древнейшей расы, некогда существовавшей на Земле практически повсеместно и обладавшей единой религиозной символикой и единой технологией возведения монументальных сооружений. С этим выводом трудно спорить, т. к. в «Разоблаченной Изиде» приводится немало фактов и вполне серьезная аргументация.

Как пишет Блаватская, «присутствие искусственных озер и их своеобразное расположение на освященной земле тоже является фактом большого значения. Озера внутри пределов Карнака, озера на участке Ангкор-Вата и вокруг храмов мексиканского Копана и Санта Круз дел Киче обнаруживают одно и то же своеобразие. Кроме обладания еще и другими значениями, вся их площадь распланирована в соответствии с циклическими вычислениями. В друидических построениях обнаруживаются те же самые священные и мистические числа. Сложенные из камней окружности состоят из двенадцати, из двадцати одного или из тридцати шести камней. В этих окружностях центральное место принадлежит Ассару, Азону, или богу окружности, каким бы другим именем он ни назывался. Тринадцать мексиканских богов-змеев имеют дальнейшее отношение к тринадцати камням друидических руин. Т (тау) и астрономический крест Египта бросаются в глаза в нескольких галереях, уцелевших среди развалин в Паленке. На одном барельефе во дворце в Паленке, на западной стороне, можно видеть Тау, высеченное как иероглиф прямо под сидящей фигурой. Стоящая фигура, которая наклоняется над первой, изображена как накрывающая ее голову левой рукою покрывалом посвящения, тогда как правая рука фигуры поднята, а указательный и средний палец указывают на небо. Поза эта в точности такова, как у христианского епископа, дающего благословение, или как та, в которой часто изображается Иисус во время Тайной вечери. Даже индусского бога мудрости (или магических познаний), с головой слона, Ганешу, можно найти среди лепных фигур мексиканских развалин».10
Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 1.

Е. П. БЛАВАТСКАЯ

РАЗОБЛАЧЕННАЯ ИЗИДА
Том I

Перевод К. Леонов, О. Колесников

ПЕРЕД ЗАВЕСОЙ h 9
Догматическое высокомерие современной науки и теологии
Философия Платона дает единственную почву для примирения
Обзор древних философских систем
Сирийская рукопись о Симоне Волхве
Словарь, терминов употребляемых в этой книге

ЧАСТЬ I.
"НЕПОГРЕШИМОСТЬ" СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

ГЛАВА I. СТАРЫЕ ВЕЩИ С НОВЫМИ ИМЕНАМИ h 37
Восточная Каббала
Древние традиции, подтвержденные новейшими исследованиями
Продвижение человечества отмечено циклами
Древняя зашифрованная наука
Неоценимая ценность Вед
Искажения европейских священных книг переводчиками
Магия всегда рассматривалась, как божественная наука
Достижения адептов магии и гипотезы ее современных хулителей
Человеческое устремление к бессмертию

ГЛАВА II. ФЕНОМЕН СИЛЫ h 65
Раболепство общества
Предрассудки и ханжество людей науки
Их преследуют психические феномены
Утерянные искусства
Человеческая воля - сила над силами
Поверхностные обобщения французских ученых
Медиумические феномены - к чему их приписать
Их связь с преступностью

ГЛАВА III. СЛЕПЫЕ ВОДИТЕЛИ СЛЕПЫХ h 91
Производное Гёксли из орогиппуса
Комтэ, его система и последователи
Лондонские материалисты
Одеяния с чужого плеча
Эманация объективной вселенной из субъективной

ГЛАВА IV. ТЕОРИИ ПО ПОВОДУ ПСИХИЧЕСКИХ ФЕНОМЕНОВ h 111
Теория Гаспарина
Теория Тьюри
Теория де Мюссе и де Мирвилля
Теория Гудини
Теория Бабинэ
Теория Ройера и Джобарта де Ламбаля
Близнецы - "бессознательная церебрация" и "бессознательное чревовещание"
Теория Крукса
Теория Фарадея
Теория Шевроля
Менделеевская комиссия 1876 г.
Слепота души.

ГЛАВА V. ЭФИР ИЛИ "АСТРАЛЬНЫЙ СВЕТ" h 131
Одна первичная сила, но много корреляций
Тиндаль едва не сделал великого открытия
Невозможность чуда
Природа изначальной субстанции
Толкование некоторых древних мифов
Опыты факиров
Эволюция в индийской аллегории

ГЛАВА VI. ПСИХОФИЗИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ h 160
Наш долг Парацельсу
Месмеризм - его происхождение, прием, возможности
"Психометрия"
Время, пространство, вечность
Перенос энергии из видимой в невидимую вселенную
Опыты Крукса и теория Кокса

ГЛАВА VII. ЭЛЕМЕНТЫ, ЭЛЕМЕНТАЛЫ И ЭЛЕМЕНТАРИИ h 192
Притяжение и отталкивание присущи всем царствам природы
Психические феномены зависят от физического окружения
Наблюдения в Сиаме
Музыка при нервных расстройствах
"Душа Мира" и ее потенциальные возможности
Исцеление прикосновением и целители
"Диакка" и злые демоны Порфирия
Неугасимый светильник
Современное невежество о жизненной силе
Древность теории корреляции сил
Универсальность верования в магию

ГЛАВА VIII. НЕКОТОРЫЕ ТАЙНЫ ПРИРОДЫ h 228
Влияют ли планеты на человеческие судьбы?
Весьма любопытный отрывок из Гермеса
Беспокойное состояние материи
Исполнившееся пророчество Нострадамуса
Симпатии между планетами и растениями
Индийское знание свойств цвета
"Случайные стечения обстоятельств" - панацея современной науки
Луна и приливы
Эпидемические ментальные нравственные расстройства
Боги пантеона - только силы природы
Доказательства магической силы Пифагора
Невидимые расы обитателей эфирного пространства
"Четыре истины" буддизма

ГЛАВА IX. ЦИКЛИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ h 258
Значение выражения "кожаные покрывала"
Естественный отбор и его результаты
Египетский "круг необходимости"
До-Адамовые расы
Схождение духа в материю
Тройственная природа человека
Самые низкие на шкале существ
Описания элементалов
Прокл и существа воздуха
Различные названия элементалов
Взгляды Сведенборга на смерть души
Человеческие души, привязанные к земле
Нечистые медиумы и их "водители"
Психометрия в помощь научным исследованиям

ГЛАВА X. ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ЧЕЛОВЕК h 290
Отец Феликс привлекает к суду ученых
"Непознаваемое"
Опасность вызываний
Лярвы и лемуры
Секреты индийских храмов
Реинкарнация
Колдовство и колдуньи
Священный транс сомы
Уязвимость некоторых "теней"
Опыты Клеарха на спящем мальчике
Свидетельство автора о состязании магов Индии
Случай Севенны

ГЛАВА XI. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ФИЗИЧЕСКИЕ ЧУДЕСА h 322
Человек становится неуязвимым
Посылки силы воли
Нечувствительность к змеиному яду
Очарование змей музыкой
Обсуждение тератологического феномена
Область психологии признается неисследованной
Отчаянные сожаления Берселия
Обращение речной воды в кровь - феномен растительного царства

ГЛАВА XII. "НЕОДОЛИМАЯ ПРОПАСТЬ" h 352
Признание своего невежества людьми науки
Пантеон нигилизма
Тройной состав огня
Определение инстинкта и рассудка
Философия индийских джайнов
Умышленно-неправильные толкования Лемприера
Астральная душа человека не бессмертна
Перевоплощение Будды
Магическое изображение солнца и луны в Тибете
Объяснение вампиризма
Бенгальские фокусники

ГЛАВА XIII. РЕАЛЬНОСТИ И ИЛЛЮЗИИ h 386
Разумное объяснение талисманов
Необъясненные тайны
Магический опыт в Бенгалии
Удивительные феномены Чиб Чондора
Индийский трюк восхождения по ленте - иллюзия
Возвращение к жизни захороненных факиров
Границы задержанной жизнедеятельности
Медиумизм прямо противоположен адептству
Что такое "материализованные духи"?
Шудала Мадан
Философия левитации
Эликсир и алкахест

ГЛАВА XIV. ЕГИПЕТСКАЯ ПРЕМУДРОСТЬ h 427
Происхождение египтян
Их мощные инженерные сооружения
Древняя земля фараонов
Древность нилотических памятников
Искусства войны и мира
Мексиканские мифы и руины
Сходство с Египтом
Моисей - жрец Осириса
Чему учат развалины Сиама
Египетское Тао в Паленке

ГЛАВА XV. ИНДИЯ - КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА h 472
Получение "тайной доктрины"
Две реликвии, принадлежащие палийскому ученому
Упрямая отчужденность индусов
Лидия Мария Чайлд о фаллическом символизме
Век Вед и Ману
Традиции до-потопных рас
Атлантида и ее народы
Реликвии Перу
Пустыня Гоби и ее тайны
Тибетские и китайские легенды
Маг помогает, а не препятствует природе
Философии, религии, искусства и науки - наследие потомкам от Матери Индии

ПЕРЕД ЗАВЕСОЙ
Джон - На стены вынести развернутые стяги!
- Король Генрих VI, акт IV.
"Моя жизнь была посвящена изучению человека, его судеб и его счастья"
- Дж. Р. Бьюканан, "Конспекты лекций по антропологии".

Нам говорят, что уже прошло девятнадцать веков с тех пор, как ночь язычества была впервые рассеяна божественным светом христианства; и два с половиною века прошло с тех пор, как светлая лампа современной науки начала сиять во мраке невежества веков. От нас требуют, чтобы мы поверили, что в течение указанных эпох началось истинное продвижение нравственного и интеллектуального развития нашей расы. Древние философы, мол, были достаточно хороши для своих, соответствующих им поколений, но они безграмотны по сравнению с нашими современными мужами науки. Этика язычества, может быть, и отвечала требованиям некультурного народа древности, но только до тех пор, пока появление сияющей "Вифлеемской звезды" не указало ясного пути к нравственному совершенствованию и спасению. В старину животность была правилом, добродетель и духовность - исключением. Теперь даже самый тупой может прочесть волю Бога в слове Его откровения; у людей теперь достаточно побуждений стать добрыми, и они все время становятся лучше.
Так полагают: но каковы факты? С одной стороны лишенное духовности, догматическое, очень часто - развращенное духовенство; уйма сект и три воюющие между собою великие религии; разногласия вместо единения, догматы без доказательств, любящие сенсацию проповедники, ищущие богатства и удовольствий прихожане, лицемерие и ханжество, порожденные тираническими крайностями в требованиях приличия, респектабельности, господствующих взглядов - искренность и действительность благочестия становятся исключениями. С другой стороны, научные гипотезы, построенные на песке; нет ни одного вопроса, по которому достигнуто согласие; ярые ссоры и зависть; общее течение в материализм. Схватка насмерть между наукой и теологией за непогрешимость - "вековой конфликт".
В Риме, в самозваном оплоте христианства, мнимый наследник кресла Петра подрывает общественный порядок посредством своей невидимой, но вездесущей сети преданных ханжеских агентов, науськивая их революционировать Европу ради его временного, а также духовного верховодства. Мы видим его, называющего себя "Викарием Христа", как он братается с антихристианским мусульманством против другой христианской нации, публично призывая Божье благословение на оружие тех, кто огнем и мечом препятствовали претензиям его Христа на божественность. В Берлине, в одном из великих оплотов учености, профессора современных точных наук, повернувшись спинами к восхваленным результатам просвещения после Галилеевской эры, потушили свечу великого флорентийца, пытаясь доказать, что вся гелиоцентрическая система и даже само вращение земли ничто другое, как обманчивые мечтания заблудившихся ученых; Ньютон же - духовидец, и все астрономы прошлого и настоящего только ловкие манипуляторы числами, старавшиеся доказать неподдающиеся проверке проблемы.
Между этими двумя столкнувшимися титанами - наукой и теологией - находится обалдевшая публика, быстро теряющая веру в бессмертие человека и в какое-либо божество, быстро спускающаяся до уровня чисто животного существования. Такова картина часа, освещенного сияющим полуденным солнцем христианской и научной эры!
Будет ли строго справедливо осудить на побитие камнями критики самого смиренного и скромного из авторов за то, что он целиком отвергнет авторитет и того и другого из этих сражающихся? Не обязаны ли мы принять за истину афоризм нашего века, провозглашенный Горацием Грили:
"Я не признаю безоговорочно взглядов ни одного человека, ни живого ни мертвого".>
Таков, во всяком случае, будет наш девиз, и мы хотим руководствоваться этим принципом на протяжении всего этого труда.
Среди многих необычных ростков нашего века странное вероучение так называемых спиритуалистов возникло среди разваливающихся остатков религий самозваного откровения и материалистических философий; и пока что оно одно предоставляет последнее прибежище компромиссу между двумя. Что этот неожиданный дух дохристианских времен был встречен нашим трезвым и позитивным веком не очень гостеприимно, - этому нечего удивляться. Времена странно изменились. И совсем недавно хорошо известный бруклинский проповедник очень кстати указал в своей проповеди, что если бы Иисус мог снова появиться на земле и вел бы себя на улицах Нью-Йорка так, как вел себя на улицах Иерусалима, он бы очутился в заключении в тюрьме. Какого же рода встречу мог тогда ожидать cпиритуализм? Правда, этот вещий чужеземец на первый взгляд не выглядит ни привлекательным, ни многообещающим. Уродливый и неприглядный, подобно ребенку от семи нянек, он выходит из своего раннего детства хромой и искалеченный. Его врагам имя легион; друзей и защитников у него горсточка. Но что из этого? Когда же истину принимали сразу a priori? То, что приверженцы спиритуализма в своем фанатизме преувеличивали его качества и остались слепыми к его несовершенствам, - это не дает основания, чтобы сомневаться в его реальности. Подделка невозможна, когда нечего подделывать. Сам фанатизм спиритуалистов является доказательством подлинности и возможности их феноменов. Они дают нам факты, которые мы можем исследовать, а не утверждения, которым мы должны верить без доказательств. Миллионы разумных мужчин и женщин не могут легко поддаться коллективным галлюцинациям. Итак, пока духовенство, придерживаясь своих собственных толкований Библии, и наука, считающаяся только со своим самодельным Кодексом возможного в природе, - отказываются даже выслушивать спиритуалистов, - истинная наука и истинная религия молчат и с серьезным вниманием ожидают дальнейшего.
Весь вопрос о феноменах покоится на правильном понимании старых философий. Куда же мы должны обратиться в своем недоумении, как не к древним мудрецам, если под предлогом суеверия современная наука отказывает нам в объяснении? Давайте спросим их, что они знают об истинной науке и религии; не будем касаться подробностей, но во всей широте понимания этих истин-близнецов, таких сильных в единении и таких слабых, когда разрознены. Кроме того, нам может быть выгодно сравнение этой хваленой современной науки с древним невежеством, усовершенствованной современной теологии с "Тайной доктриной" древней универсальной религии. Может быть, таким образом мы откроем нейтральную почву, откуда мы сможем извлекать пользу из обоих.
Только философия Платона, будучи тонко разработанным компендиумом трудно понимаемых систем старой Индии, может предоставить нам эту нейтральную почву. Хотя прошло двадцать два века с четвертью со смерти Платона, - великие умы мира все еще заняты изучением его писаний. Он был в самом полном смысле этого слова мировым истолкователем. И этот величайший философ дохристианской эры верно отражал в своих сочинениях духовность ведийских философов, живших тысячи лет до его самого, - верно отражал их метафизические выражения. Можно обнаружить, как Вьяса, Джаймини, Капила, Врихаспати, Сумати и многие другие, несмотря на разделяющие века, оставили свою неизгладимую печать на трудах Платона и его школы. Таким образом, обеспечен вывод, что Платону и древним мудрецам Индии одинаково была открыта одна и та же мудрость. И если эта мудрость могла пережить такой удар времени, - то какою же эта мудрость может быть, как не божественной и вечной?
Платон учил, что справедливость существует в душе ее обладателя и составляет его величайшее благо.
"Люди, пропорционально своему разуму, признали ее (справедливости) трансцендентальные требования"
Все же комментаторы почти единодушно уклоняются от каждого абзаца, свидетельствующего, что его метафизика обоснована на прочном фундаменте, а не на идеальных концепциях.
Но Платон не мог принять философию, лишенную духовных устремлений; у него эти два всегда составляли одно. Ибо для старого греческого мудреца существовала только одна единая цель - реальное знание. Он считал, что только тот является настоящим философом или изучающим истину, кто обладает знанием о реально-существующем, в противоположность тому, что прибывает и убывает, что развивается и уничтожается попеременно.
"За всеми конечными существованиями и второстепенными причинами, всеми законами, идеями и принципами существует РАЗУМ или УМ [???? , nous. ?ух], первый принцип изо всех принципов, Верховная Идея, на которой основаны все другие идеи; Монарх и Законодатель вселенной; единая субстанция, от которой все вещи получили свое начало и сущность, первопричина всего порядка и гармонии, красоты, превосходства и добродетели, проникающих всю вселенную - кого называют ради возвышения Верховным Добром, Богом (o ??o?) "?огом над всем", (o ??? ???? ??o?)" .
Он не есть ни разум, ни истина, но "отец их". Хотя эта вечная сущность вещей не воспринимается нашими физическими чувствами, она постижима для умов тех, кто не является упрямым глупцом.
"Вам", - говорил Иисус своим избранным ученикам, - "дано познать тайны Царствия Небесного, но им [ ?????? ] ?е дано, ... поэтому Я говорю им притчами [аллегориями]; ибо они глядя не видят, слушая не слышат и не понимают". [Матфей, XIII, 11, 13.]
Порфирий неоплатонической школы свидетельствует, что философия Платона преподавалась и иллюстрировалась в мистериях. Многие в этом сомневались и отвергали это; и Лобек в своем "Аглаофомус" дошел даже до такой крайности, что изобразил священные оргии, как нечто немногим большее, чем пустое представление, чтобы увлечь воображение. И это, несмотря на то, что Афины и Греция в течение более чем двадцати веков посещали через каждые пять лет элевзинские мистерии, чтобы смотреть торжественное религиозное действо. Августин, папа-епископ Хиппона, дал разъяснение этим утверждениям. Он заявляет, что доктрины александрийских платонистов были оригинальные эзотерические доктрины. Он заявляет, что доктрины александрийских платонистов были подлинными эзотерическими доктринами первых последователей Платона и описывает Плотина, как воскресшего Платона. Он также приводит мотивы великого философа, заставившие его завуалировать внутренний смысл того, чему он учил.
Что касается мифов, Платон заявляет в "Горгие" и "Федоне", что мифы суть сосуды-носители великих истин, весьма достойных, чтобы их искали. Но комментаторы так мало были en rapport с великим философом, что были вынуждены сознаться, что они не знают, "где кончается доктрина и начинается миф". Платон обратил в бегство популярные суеверия по отношению к магии и демонам и преувеличенные теории того времени развил в разумные теории и метафизические концепции. Может быть, они не вполне соответствовали бы индуктивному методу рассуждения, установленному Аристотелем; тем не менее они в высшей степени удовлетворяют тех, кто постигает существование высшей способностью внутреннего зрения, интуицией, дающей критерий при утверждении истины.
Базируя все свои доктрины на присутствии Верховного Разума, Платон учил, что ноус, дух; или разумная душа человека, будучи "порожденной божественным Отцом", обладает естеством родственным или даже однородным с божеством и способна лицезреть вечные реальности. Эта способность созерцать действительность прямо и непосредственно принадлежит только Богу; устремление к этому знанию составляет то, что действительно подразумевается под словом философия - любовь к мудрости. Любовь к истине есть прирожденная любовь к добру; и доминируя над всеми другими желаниями души, очищая ее и приобщая ее к божественному и направляя каждое действие индивидуума, она поднимает человека до участия и общения с божественным и восстанавливает в нем подобие Божие.
"Этот полет,- говорит Платон в "Теэтете", - состоит из становления подобным Богу, и усвоение этого выражается в том что человек становится справедливым и святым мудростью".
Основою этого усвоения всегда утверждается предсуществование духа или ноус. В аллегории колесницы и крылатых коней, данной в "Федре", он изображает психическую природу, как сложную и двойственную; тумос или эпитумическая часть, образованная из субстанций феноменального мира, и????????? , тумоидес, сущность которого связана с миром вечным. Нынешняя земная жизнь есть падение и наказание. Душа обитает "в гробу, который мы называем телом", и в ее воплощенном состоянии до прохождения дисциплины образования поэтический или духовный элемент находится в "спящем состоянии". Жизнь таким образом скорее является сном, чем действительностью. Подобно пленникам в подземной пещере, описанным в "Республике", наши спины повернуты к свету, и мы воспринимаем только тени предметов и думаем, что это реальности. Не есть ли это идея Майи или иллюзии чувств в физической жизни, которая является характерной чертой в буддийской философии? Но эти тени, если мы не абсолютно отдалились во власть чувственной натуре, пробуждают в нас смутные воспоминания о том высшем мире, в котором мы когда-то обитали.
"Заключенный дух имеет некоторые неясные и затемненные воспоминания о своем состоянии блаженства до начала цикла рождении, а также некоторое томление по возврату туда".
Задачею дисциплины философии является освобождение духа от пут чувств и поднятие ее в царство чистой мысли, к видению вечной истины, добра и красоты.
"Душа, - говорит Платон в "Теэтете", - не может воплотиться в форму человека, если она никогда не видела истины. Это воспоминания о том, что наша душа видела прежде, когда витала вместе с божеством, презирая те вещи, о которых мы теперь говорим, что они существуют, и взирала на то, что действительно реально существует. Вот причина, почему ноус или дух философа (или изучающего высшую истину) окрыляется, ибо он всеми силами старается держать эти вещи в уме, созерцание которых возвышает даже само божество. Правильно используя воспоминания о прежней жизни, постоянным самоусовершенствованием в совершенных мистериях человек становится истинно совершенным - посвященным в божественную мудрость".
Отсюда нам становится понятно, почему самые возвышенные сцены в мистериях всегда совершались ночью. Жизнь внутреннего духа есть смерть наружного естества, и ночь физического мира обозначает день духовного мира. Дионисий - ночное солнце, поэтому почитается больше, чем Гелиос, дневное светило. В мистериях символизировались условия предсуществования духа и души, падение последней в земную жизнь и Гадес, тяготы этой жизни, очищение души и ее возвращение к божественному блаженству и воссоединение с духом. Теон из Смирны удачно приравнивает философическую дисциплину к мистическим обрядам:
"Философия, - говорит он, - может быть названа посвящением в истинные сокровенные тайны и в настоящие мистерии. Имеются пять частей посвящения: I - предварительное очищение, II - допущение к участию в сокровенных обрядах, III - эпоптическое откровение, IV - облачение или возведение на трон, V - последняя, возникающая изо всех предыдущих - дружба и внутреннее общение с Богом и радостное пользование теми благами, которые возникают от близкого общения с божественными существами. Платон обозначает названием эпоптейя или персональным лицезрением совершенное созерцание вещей, которые смутно, интуитивно предощущались, а также абсолютных истин и идей. Он также считает повязывание головы и коронование аналогами той власти, которую посвящаемый принимает от своих наставников - власти повести других к тому же созерцанию. Пятая степень - это наивысшее счастье отсюда возникающее, согласно Платону, состоит в присоединении к божественности, ассимиляции ее настолько, насколько позволяет человеческая природа" .
Таков платонизм.
"От Платона исходит все, - говорит Ральф Уолдо Эмерсон, - о чем пишут и спорят мыслители".
Он вобрал в себя всю ученость своего времени - греческую от Философа до Сократа, затем пифагорийскую в Италии, а затем всю, какую мог добыть из Египта и Востока. Он был настолько широкомыслящ, что вся философия Европы и Азии вошла в его доктрины. И вдобавок к культуре и мыслительным способностям он еще обладал душою и талантом поэта.
Последователи Платона, в общем, строго придерживались его психологических теорий. Однако, некоторые, подобно Ксенократу, отважились на более смелые спекуляции Спевсипп, племянник и наследник великого философа был автором "Анализа чисел", трактата о пифагорийских числах. Некоторые из его спекуляций не вошли в написанные "Диалоги"; но он был слушателем ненаписанных лекций Платона, и Энфилд прав, утверждая, что он не отклонился от своего учителя. Хотя его не называют по имени, по-видимому, он был тем противником, которого критиковал Аристотель, когда выступал по поводу цитаты в аргументе Платона против доктрины Пифагора, что все вещи сами по себе являются числами или, вернее, не отделимы от идеи чисел. Он особенно старался доказать, что платоническая доктрина об идеях существенно отличалась от пифагорийской доктрины, что в ней предполагается, что числа и величины существуют отдельно от вещей. Он также утверждал, что Платон учит, что не может быть реального познания, если предмет этого познания не вынесен за пределы трезвого мышления.
Но Аристотель не был заслуживающим доверия свидетелем. Он искажал Платона и почти шаржировал доктрины Пифагора. Существует канон толкования, которым мы должны руководствоваться в наших исследованиях всех философских мнений:
"Человеческий ум, под действием его собственных законов, всегда был вынужден питать те же самые основные идеи, и человеческое сердце - лелеять те же самые чувства во всех веках".
Несомненно, Пифагор вызвал к себе глубочайшие интеллектуальные симпатии своего века, и его доктрины оказали мощное воздействие на ум Платона. Его кардинальной идеей было, что существует постоянный принцип единства, скрытый под формами, изменениями и другими феноменами вселенной. Аристотель уверял, что он учил, что "числа являются первыми принципами всех сущностей". Риттер выразил мнение, что эта формула Пифагора должна пониматься символически, что, бессомненно, правильно. Аристотель продолжает ассоциировать эти числа с "формами" и "идеями" Платона. Он даже заявляет, что Платон сказал: "формы суть числа" и что "идеи существуют, как нечто вещественное, они реальные существа". Все же Платон учил не так. Он заявил, что конечная цель - Высшее Благо - ?? ??????.
"Идеи суть объекты понимания для человеческого рассудка и они атрибуты божественного разума" .
Также он никогда не говорил "формы суть числа". Что он действительно сказал, находим в "Тимее":
"Бог создавал по мере возникновения сущего, по формам и числам".
Современной наукой признано, что все высшие законы природы принимают форму количественного выражения. Это, пожалуй, более полная разработка и более исчерпывающее подтверждение пифагоровой доктрины. Числа рассматривались, как лучшие представители законов гармонии, которые существуют в космосе. Мы также знаем, что в химии учение об атомах и их комбинациях базируется на числах. Как выразился в связи с этим Арчер Батлер:
"Мир по всем своим отделам представляет живую арифметику в своем поступательном развитии и реализованную геометрию в своем покое".
Ключом к пифагорейским догмам служит общая формула единства во множественности, единое, переходящее во множество и напитывающее множество. Это древняя доктрина об эманировании, выраженная в нескольких словах. Даже апостол Павел принял ее, как истину. "?? ?????, ??? ?? ?????, ??? ??? ???o? ?? ????? " - ?се из него и через него и в нем содержится. Это, как вы сейчас увидите, чисто индийское и брахманическое:
"Когда растворение - пралайя - достигло своего конца, Великая Сущность - Пара-Атма или Пара-Пуруша - Господь, существующий от себя, от которого и через которого все стало быть и будет решил эманировать из своей собственной субстанции различных тварей" .
Мистическая декада 1+2+3+4=10 является выражением этой идеи. Один - это Бог, Два - материя, Три - комбинация Монады и Дуады (единицы и двойки), несущие в себе природу обоих, есть феноменальный мир; Тетрада или форма совершенствования, выражает пустоту всего, а Декада или сумма всех включает в себя весь космос. Вселенная есть комбинация тысяч элементов, и все же она - выражение единого духа - хаос для чувств и космос для разума.
Вся эта комбинация чисел, выражающих идею творения, - индийская. Бытие, существующее само по себе Свайямбху или Свайямбхава, как его некоторые называют, едино. Оно эманирует из себя творящую мощь Брахму или Пурушу (божественное мужское начало) и единое становится Двумя; из этой Дуады, союза чисто интеллектуального принципа с принципом материи, происходит третий - вирадж, феноменальный мир. Из этой невидимой и непостижимой троицы, брахманической Тримурти, происходит вторая триада, которая представляет три силы: творящую, сохраняющую и преобразующую. Они олицетворяются Брахмой, Вишну и Шивой, но они опять-таки слиты в единое. Объединенный, Брахма, или как его называют в Ведах, Триденди, есть трояко проявленный Бог, от которого произошло символическое Аум или сокращенное Тримурти. И только под этой троицей, всегда действенной и осязаемой для всех наших чувств, невидимый и незнаемый Монас может проявляться в мире смертных. Когда он становится Шарира, или тем, кто принимает видимую форму, он олицетворяет все принципы материи, все зародыши жизни, он Пуруша, бог трехликий или тройственная сила, сущность ведической триады.
"Пусть брахманы знают священный Слог (Аум), три слова из Савитри, и пусть каждый день читает Веды" .
"После создания вселенной Тот, чья власть непостижима, исчез опять, будучи поглощен Высочайшей Душой... Удалившись в первоначальный мрак, Великая Душа остается внутри непознаваемого и лишена всякой формы..."
"Когда, опять соединившись с тончайшими элементарными принципами, он войдет в растительное или животное семя, он в каждом примет новую форму".
"И таким образом, попеременно пробуждаясь и покоясь, Неизменное Бытие вечно заставляет оживать и умирать все существующие твари, как активные, так и инертные" .
Кто изучал Пифагора и его размышления о Монаде, которая после того как эманировала Дуаду, погружается в молчание и мрак и таким образом создает Триаду, - тому понятно, откуда пришла философия великого мудреца из Самоссы, и вслед за ним - Сократа и Платона.
Кажется, Спевсипп учил, что психическая или туметическая душа так же бессмертна, как духовная или разумная душа; далее мы познакомим с его доводами. Он также, подобно Филолаю и Аристотелю, в своих изысканиях по поводу души - делает из эфира элемент; таким образом получилось пять начальных элементов, которые соответствовали пяти регулярным фигурам геометрии. Это также стало доктриной александрийской школы. В самом деле, в этой доктрине было много от филолетианства, что не появилось в трудах более поздних платонистов, но, несомненно, преподавалось по сути самим философом, но по обычной его осторожности не было изложено письменно, так как было слишком сокровенно для опубликования. Спевсипп и Ксенократ после него, подобно их великому учителю, верили, что Anima Mundi, или мировая душа, не была божеством, но проявлением. Эти философы никогда не думали об Едином как о живой природе . Изначальный Единый не существовал в таком смысле, как мы понимаем этот термин. До тех пор, пока он не соединился со многими - эманированными существованиями (монадой и дуадой) - ни одно существо создано не было. ??????, ?очитаемое - нечто проявленное, обитает в центре как и в окружности, но это только отражение божества - мировая душа . В этой доктрине мы находим дух эзотерического буддизма.
Человеческая идея о Боге есть то изображение ослепляющего света, которое он видит в кривом зеркале своей души, и все это, по правде не есть Бог, а только его отражение. Его блеск и слава там, но то, что человек видит, есть только свет его собственного духа, и это все, на что он способен глядеть. Чем яснее зеркало, тем светлее будет божественное изображение. Но внешний мир в одно и то же время не может наблюдаться в нем. В экстатическом йоге, в озаренном провидце дух будет сиять, как полуденное солнце; в испорченной жертве земных влечений это сияние исчезает, потому что зеркало затемнено пятнами материи. Такие люди отрицают своего Бога и готовы одним ударом лишить человечество души.
Нет Бога? Нет души? Страшная разрушительная мысль! Сводящий с ума кошмар безумного атеиста, представляющийся его горячечному взору вроде уродливой непрестанной процессии искр космической материи, никем не созданной, самопоявляющейся, самосущей и саморазвивающейся, и это Я не Я, ибо оно никто и ничто, и оно плывет ниоткуда, и нет Причины, двигающей его, ибо нет никакой Первопричины, и все стремительно несется никуда. И все это происходит в круге Вечности, слепой, инертной и беспричинной. Что же тогда, по сравнению с этим, представляет буддийская нирвана даже в том неправильном представлении, как ее некоторые понимают? Нирване предшествуют бесчисленные трансформации духа и метемпсихозы, в течение которых существо ни на секунду не теряет чувства своей собственной индивидуальности, и что может длиться миллионы веков, пока не будет постигнуто конечное ничто.
Хотя некоторые ставят Спевсиппа ниже Аристотеля, тем не менее мир в долгу перед ним за определение и изложение многого, что Платон оставил затемненным в своей доктрине о Чувственном и Идеальном. Его максим был:
"Нематериальное познается посредством научной мысли, материал познается научным восприятием" .
Ксенократ изложил многие из незаписанных теорий и учений своего учителя. Он также высоко оценивал пифагорейскую доктрину и его систему чисел и математику. Признавая только три степени познания - Мысль, Восприятие и Озаренность (или Интуитивное познание) - он заставлял первое заниматься всем тем, что находится за небесами; Восприятию он отводил то, что в небесах; Интуиции - сами небеса.
Мы опять находим эти теории и почти в тех же словах в "Манавадхармашастре", где говорится о создании человека:
"Он (Высочайший) извлек из своей собственной сущности бессмертное дыхание, которое не погибает в существе, и этой душе существа он дал Аханкара (самосознание), верховного водителя. Затем он дал душе этого существа (человека) разум, образованный из трех качеств и пять органов внешних восприятий".
Этими тремя качествами являются Разум, Сознание и Воля. Они соответствуют Мысли, Восприятию и Озаренности Ксенократа. Связь чисел с Идеями была разработана им дальше, чем у Спевсиппа, и он превзошел Платона в своем определении доктрины о Невидимых Величинах. Сокращая их до их идеальных первичных элементов, он продемонстрировал, что каждая фигура и форма произошли из тончайшей неделимой линии. Что Ксенократ верил в те же теории, что и Платон, касающиеся человеческой души (считающейся ими числом), это очевидно, хотя Аристотель противоречит этому, как и всем другим учениям этого философа . Это служит окончательным доказательством, что многие из учений Платона передавались устно, даже если бы стали доказывать, что не Платон, а Ксенократ был первым, кто создал теорию неделимых (бесконечно малых) величин. Он производит душу из первой Дуады и называет ее самопроизвольно движущимся числом. Теофраст замечает, что он занимался и разработал теорию души более, чем какой-либо другой платонист. Он построил на ней космологическую доктрину и доказал необходимость существования во всех частях вселенского пространства последовательных постепенно возрастающих серий живых и думающих, хотя и духовных, существ . Он изображает человеческую душу, как сложное составное из наиболее духовных свойств монады и дуады, обладающей высшими принципами обоих. Если, подобно Платону и Продику, он упоминает об Элементах как о божественных силах, и называет их богами, то ни он сам, ни другие не связывали с этим названием никаких антропоморфических идей. Криски указывает, что он называл их богами лишь для того, чтобы эти элементарные силы не смешивались в человеческих представлениях с демонами невидимого мира (элементарными духами). Так как "мировая душа" насыщает весь космос, то даже животные должны иметь в себе нечто божественное . Это также является доктриной буддистов и герметистов, а Ману наделяет живой душой даже растения и малейшую травинку.
Демоны, по этой теории, являются промежуточными существами между божественным совершенством и человеческой греховностью , и он делит их на классы, причем каждый класс делится еще на многие подклассы. Но он точно и ясно говорит, что индивидуальная или личная душа есть ведущий ангел-хранитель каждого человека, и что никакой демон не имеет над нами больше власти, чем наш собственный. Таким образом Демонион Сократа есть бог или божественное существо, которое вдохновляло его всю его жизнь. Зависит от человека, раскроет он или закроет свои восприятия навстречу божественному голосу. Подобно Спевсиппу он приписывал бессмертие????, ?сихическому телу, или неразумной душе. Но некоторые герметические философы учили, что душа обладает отдельным продолжающимся существованием только до тех пор при ее переходах через сферы, пока в ней существуют какие-либо материальные или земные частицы; и когда она полностью очищена, то она уничтожается, и только квинтэссенция этой души сливается со своим божественным духом (Разумной душой) после чего двое трансформируются в одно.
Зеллер повествует, что Ксенократ запрещал есть животную пищу не потому, что приписывал животным какое-то сродство с человеком, как он приписывал им сознание о Боге, но по прямо противоположной причине -
"чтобы, неразумность животной души не приобрела какого-либо влияния на нас" .
Но мы полагаем, что, скорее всего, он говорил так потому, что подобно Пифагору, имел своими учителями и образцами поведения индийских мудрецов. Цицерон описывает Ксенократа, что последний презирал все, за исключением высших добродетелей .
"Освободиться от подчиненности чувственному существованию, победить титанические элементы в нашей земной природе с помощью божественной природы - вот наша задача".
Зеллер приписывает ему слова :
"Чистота, даже в тайных мечтаниях сердца, - наша величайшая обязанность и только философия и посвящения в мистерии помогают достижению этой цели".
Крантор, другой философ, связанный с первыми днями Академии Платона, мыслил человеческую душу как созданную из первичной субстанции всех вещей, Монады или Единого и Дуады или Двуединого Плутарх подробно говорит об этом философе, который подобно своему учителю верил, что души, распределенные по земным телам, несут наказание и находятся в изгнании.
Гераклит, хотя некоторые критики не верят, что он строго придерживался первоначальной философии Платона , учил той же самой этике. Зеллер представляет его нам, как учителя, который, подобно Гицетасу и Экфанту, преподавал пифагорейскую доктрину суточного вращения земли и неподвижности некоторых звезд, но он добавляет, что Гераклит не знал о годовом вращении земли вокруг солнца и о гелиоцентрической системе . Но у нас имеются достоверные доказательства, что гелиоцентрическая система преподавалась в мистериях, и что Сократ умер по обвинению в атеизме, т. е. разглашении священных тайн. Гераклит полностью принял пифагорейские и платонические взгляды о человеческой душе и ее способностях Он описывает ее, как светящуюся весьма эфирную сущность. Он подтверждает, что души обитают на "млечном пути", прежде чем спуститься в "зарождение" или подлунное существование. Его демоны или духи обладают воздушными или парообразными телами.
В "Эпиномисе" полностью изложена доктрина пифагорейских чисел и их соотношение с сотворенным. Как истинный платонист, его автор утверждает, что мудрость может быть достигнута только тщательным изучением оккультной природы творения, одно это только дает нам уверенность о блаженном существовании после смерти. В этом трактате много размышлений по поводу бессмертия, но автор этих размышлений добавляет, что мы можем достичь этого знания только через полное постижение значения чисел, ибо человек, неспособный отличить прямую линию от кривой, никогда не будет иметь достаточно мудрости, чтобы дойти до математической демонстрации незримого, т. е. мы должны убедиться в объективном существовании нашей души (астрального тела), прежде чем мы узнаем, что мы обладаем божественным и бессмертным духом. Ямвлих говорит то же самое, добавляя, кроме того, что это является тайной высшего посвящения. Божественная сила, говорит он, всегда негодует на тех, "кто делает очевидным состав icostagonus", а именно, кто передает способ вписания в сферу додекаэдра.
Идея, что "числа", обладающие величайшей добродетелью, всегда производят добро и никогда не производят зла, имеет в виду справедливость, уравновешенный темперамент и все, что гармонично. Когда автор о каждой звезде говорит, как об индивидуальной душе, он только подразумевает то, что индийские посвященные и герметисты учили до него и после него, а именно что каждая звезда является самостоятельной планетой, которая, подобно нашей земле, имеет свою собственную душу, причем каждый атом материи насыщен божественным приливом мировой души. Она дышит и живет, она чувствует, и страдает и радуется жизни по-своему. Какой естествоиспытатель в состоянии оспаривать это с достаточно убедительными доказательствами? Поэтому мы должны рассматривать небесные тела, как образы богов, разделяющих силы своих субстанций, и хотя они не бессмертны в своем душевном существе, их роль во вселенской экономии заслуживает божественного почитания, такого, какое мы воздаем меньшим богам. Идея сказанного ясна, и, действительно, нужно быть злонамеренным&heip;

У Елены Блаватской есть очень личная, слишком волнующая статья, написанная за две недели до ее смерти. Больно читать ее нам, людям ХХ1 века. Остро она вонзается в наше сердце и оставляет о себе тяжкую память. Прочитав статью, я две недели ходил сам не свой, все раздумывал и раздумывал, почему карма этой удивительной женщины, так жестоко расправилась с ней. Казалось бы, Блаватская рассказала о себе все, что можно было рассказать людям, которые терзали ее, мучили, укорачивали жизнь. Сообщила даже о таких тонкостях, о которых не надо было говорить, а просто молчать. Перед всем миром она созналась в своих ошибках, упущениях, даже грехах, потому что грехи эти не давали ей спокойно жить. Е.П.Б. сознавала, что злой рок, неотвратимо, безжалостно подстерегает ее, и скоро, очень даже скоро заберет в иной мир, мир полного безмолвия и вечной тишины. Казалось бы, высшая сила должна была понять ее, выслушать и простить. Этого, к сожалению, не случилось.

На личные темы у Елены Петровны есть много статей, писем, откровенных признаний, задевающих ее гордость, честь и достоинство. Совсем не верится, что она этого не замечала. Скорей ей нравилось корить себя, обвинять во всех смертных грехах, потому что, выплеснув горькую обиду, ей становилось легче. Особенно это относилось к деликатным вопросам. Блаватская не скупится на откровения в своих письмах к разным лицам, не предназначенным для печати. Там она дает полную волю своим чувствам, темпераменту, обидам, горестям, утратам, зная, что все это останется в тайне.

Нам хоть и больно, но приятно читать ее предпоследнею статью, можно сказать, последним ее откровением перед миром за свою не такую уж долгую деятельность, и напутствием всем людям доброй воли, любивших ее, и знавших, как порядочную личность и честного человека. Статья называется - «Мои книги». Начинает ее Елена Петровна с рассказа, как отказала одному американскому господину достать ему «Разоблаченную Изиду», по той простой причине, что ее книга - «это все вздор».

Свое решение она пояснила так: "Оставьте ее, "Изида" не понравится вам. Изо всех книг под моим именем именно эта худшая и наиболее неудачная в литературном смысле. С той же искренностью я могла бы добавить, что в "Изиде", тщательно проанализированной со всей строгой литературной и критической точки зрения, открывается множество опечаток, и неверных цитат; что она содержит бесполезные повторы, крайне раздражающие отступления от темы, а для случайного читателя, незнакомого с различными аспектами метафизических идей и символов, столь же много явных противоречий; что значительной части материала не должно было быть там вовсе; и также, что там были некоторые очень серьезные ошибки из-за многочисленных изменений в основном при чтении корректуры, и в частности из-за исправления слов. И наконец, что работа по причинам, которые сейчас будут разъяснены, не имеет в себе системы; как заметил один мой друг, она выглядит, по сути, как некая масса независимых параграфов, не имеющих между собой связи, хорошо перетряхнутая в корзине для бумаг, затем вынутая наугад и - опубликованная» (1).

Свои горькие слова Блаватская говорит единственно потому, что на протяжении пятнадцати лет, после выхода «Разоблаченной Изиды», спиритуалисты, среди которых было много католиков-миссионеров, набрасывались на нее, как голодные псы на свежую кость. Они шельмовали Блаватскую в печати, ругали по радио, распускали порочащие слухи, и единственно потому, что эта книга была гениальной. Враги затравили Елену Петровну так, что ей не хотелось жить. Конечно же, что к ним, по ошибке, присоединились и знаменитые братья Соловьевы - Всеволод и Владимир. Они тоже внесли свою посильную лепту в этот ядовитый пирог. Не выдержав такого садистского давления, Блаватская сдалась. Она публично начала каяться, стала говорить о себе в уничижительном тоне, во всем извиняться, у всех просить прощения, преуменьшать свою авторскую роль в книге.

Нам очень грустны ее признания, они слишком преувеличены и, как мы знаем, не соответствуют правде. «Когда я впервые после публикации 1877 года перечитала в Индии в 1881 году всю работу от начала до конца, ко мне пришло полное осознание этой печальной истины. С тех пор и до настоящего времени я всегда говорила то, что я думала о книге, и когда бы ни предоставлялась возможность, я высказывала свое откровенное мнение об "Изиде". Делалось это к ужасу тех, кто предупреждал меня о том, что я ухудшаю ее продажу. Но так как в писании моей главной целью была не слава и не выгода, но нечто гораздо более высокое, я не обращала внимания на такие предупреждения. Этот неудачный "шедевр", эта "монументальная работа", как называют книгу некоторые обозреватели, с ее ужасными превращениями одного слова в другое, полностью менявшими смысл, с её опечатками и неверными цитатами свыше десяти лет доставляет мне больше волнений и хлопот, нежели что-либо еще за всю мою долгую жизнь, в которой всегда было больше шипов, чем роз». (2).

«Разоблаченная Изида» - это монументальная работа»

Прекрасно понимаем, что это не голос Блаватской, а голос ее врагов. Они сломили ее волю, навязали свои враждебные оценки, и свое искаженное видение этого великого творения. Но сломили они ее не полностью. Е.П.Б. нашла в себе силы, мужество, чтобы заявить своим лютым врагам, а с ними и всем знакомым, что: «Несмотря на эти огромные упущения, я утверждаю, что "Разоблаченная Изида" содержит массу новой и до настоящего времени неизвестной информации по оккультным вопросам» (2). Кроме того, говорит она, кто достаточно умен, увидит в этой книге главное, а на второстепенное, вовсе не обратит внимания. Читатель отдаст предпочтение идее, а не форме, не придавая значения ее досадным недостаткам. Свою работу Е.П.Б. считает положительной. И сознает, что ее книга представляет огромную ценность для мистиков, и для тех, кто изучает теософию. После выхода «Изиды», лучшие американские газеты расточали ей похвалы, причем такой, что Елене Петровне было неловко за слишком смелые преувеличения. Приведем некоторые из этих высказываний:

"Это монументальная работа... обо всем, имеющем отношение к магии, таинствам, колдовству, религии, спиритуализму, которая незаменима для энциклопедии". - North American Review.

"Следует признать, что это замечательная женщина, читавшая больше, видевшая больше и думавшая больше, чем большинство ученых мужей. Ее работа изобилует цитатами с дюжины различных языков не для пустого хвастовства эрудицией, а для подтверждения собственных взглядов... ее страницы украшены сносками, опирающимися, как и ее источники, на мудрейших писателей прошлого. Для большого числа читателей эта замечательная работа представляет огромный интерес... она требует к себе серьезного внимания мыслителей и заслуживает аналитического чтения". — Boston Evening Transcript.

"Эрудиция ошеломляет. Множество ссылок и цитат из самых неизвестных и непонятных авторов на всех языках чередуются с упоминаниями писателей высочайшей репутации, о которых не скажешь, что их коснулись поверхностно". - N. Y. Independent.

"Крайне читабельное и захватывающее эссе о первостепенной важности возвращения герметической философии в мир, который слепо полагает, что он ее перерос". — N. Y. World.

"Лучшая книга сезона". - Com. Advertiser.

"Для читателей, которые никогда не были знакомы с литературой по мистицизму и алхимии, эта книга предоставит материал для захватывающего изучения — источник любопытной информации". - Evening Post.

"Они свидетельствуют о большой и разнообразной исследовательской работе автора и содержат огромное количество интересных рассказов. Тот, кто любит чудеса, не найдет недостатка в них в этой книге". - New York Sun.

"Удивительная книга как по теме, так и по подходу. Некоторое соображение может быть высказано о редкости и объемности ее содержания — ведь один комментарий составляет пятьдесят страниц — и мы не преувеличим, если скажем, что такой комментарий фактов никем еще раньше не предпринимался... Но книга любопытна тем, что она содержит в себе уникальный материал, и без сомнения ее с радостью примут библиотеки... Она, разумеется, будет интересна всем, кто увлекается историей, теологией и тайнами древнего мира". - Daily Graphic.

"Настоящая работа есть результат необычайного образования и подкрепляет ее репутацию адепта тайных наук, в мистическом знании достигшего ранга иерофанта". - New York Tribune.

"Всякий, кто прочитает эту книгу внимательно, узнает все о необыкновенном и мистическом, исключая, возможно, только тайные символы. "Изида" будет дополнением к "Анакалипсису". Кто любит читать Годфри Хиггинса, тот получит удовольствие и от мадам Блаватской. Между их работами огромное сходство. Обе много говорят обо всем апокриптическом и апокалиптическом. Легко предсказать спрос на эту книгу. Необыкновенное своеобразие, смелость, многосторонность, удивительное разнообразие тем, охватываемых ею, делает эту работу одной из лучших книг столетия". — New York Herald (3).

Первыми врагами, ополчившиеся на Блаватскую, были спиритуалисты. Они стали обвинять ее в том, что духи умерших людей, общаются с нею и вынашивают заговор против всех живущих. И что ее книга - это учебник по черной магии, направленный против католической веры, в первую очередь, и всех религий мира. За последние пятнадцать лет, со времени первой публикации «Изиды», на Е.П.Б. обрушился непрерывный поток грязных обвинений. Ее стали не критиковать, а ругать за то, что она «русская шпионка», «хронический мошенник», «олицетворенная ложь», «пропойца», «агент Папы Римского, купленный для того, чтобы разгромить спиритуализм», она «воплощение Сатаны» и «непорядочная личность». Ругательные слова, крепкие выражения сыпались на ее бедную голову, как из рога изобилия. И что удивительного: ни одно из этих громких обвинений не подтвердилось.

Блаватскую обвиняли в том, что "Разоблаченная Изида" - это простой пересказ книг оккультиста Элифаса Леви и некоторых старых алхимиков; что она написана под диктовку злых сил, и духов умерших иезуитов; что оба ее тома составлены из рукописей, оставленных после себя Бароном де Пальмом - знаменитым спиритуалистом, мастером своей кремации и двойных похорон. И что рукописи этой книги она нашла в его сундуке.

Удивительным было то, что никто таким заявлениям не поверил. Друзья Блаватской, ее единомышленники знали, что «Разоблаченная Изида» - творение Восточных Учителей, Блаватской и ее преданных друзей, и это было правдой. Недруги не поверили ни одному такому слову, они подняли крик, что книгу Блаватской продиктовали ей нечистые силы, а проще - сам сатана. А если не он, то другой злой дух, по имени Вельзевул. Затем враги передумали, они, видите ли, в этом усомнились, и теперь все заслуги в написании книги, приписали невидимым адептам, потому, что Блаватская, неспособная написать такую сильную вещь. Скоро тактика врагов снова изменилась. Они начали обвинять Восточных Учителей в посредственности, не компетентности, и в том, что «им не хватает таланта даже среднего писателя» (4)./p

«Ошибки «Разоблаченной Изиды» вовсе незначительные»

Елена Петровна на критику отвечает деликатно, аргументированно, с конкретными фактами в руках. Она напоминает недругам, что не является автором многих ошибок, вкравшихся в книгу. Они допущены не по ее воле. В этом надо винить, скорее, главного редактора, взявшего на себя всю ответственность за ее выход: исправление ошибок, разные правки, хотя не пошевелившего пальцем, чтобы что-то в ней изменить. Лично она отвечает за содержание своих статей, и статей, диктовавших ей Восточными Наставниками. Все они правдивые и отвечают последним достижениям науки. В передаче мыслей на расстояние, Блаватская не видит никакого чуда. Науке такое явление давно известно и тут не о чем спорить. Для передачи мыслей не существует ни пространства, ни расстояния, и крикунам об этом давно пора знать, и умолкнуть на веки.

Блаватская долго воздерживалась от реакции на любую критику своих работ. Не отвечала и тогда, когда спиритуалисты переходили все грани этики. Она считала, что клевета, грязная ложь и другие ярлыки, к «Изиде» совершенно не относятся. Молчание Великой Личности бесило пасквилянта, вызывало в него ярость, и он дальше строчил свои злые пасквили в адрес «Изиды» и ее автора. Блаватская знала своего неприятеля, хотя лично с ним никогда не встречалась. Не собиралась она отвечать ему и на сей раз. Но, поскольку "Изида" подвергается постоянным нападениям, то настало время рассказать о ней правду, причем всем: и друзьям, и врагам. Оправдываться она не собирается, а говорить будет лишь неопровержимыми фактами. А факты таковы:

«Когда я приехала в Америку в 1873 году, я не говорила по-английски, - в детстве я училась разговорному - более тридцати лет. Я понимала, что я читаю, но едва могла говорить на языке. Я никогда не получала образования ни в каких колледжах, и всему, что я знала, я научилась сама; я никогда не претендовала на ученость современных исследователей; тогда я с трудом читала какие бы то ни было европейские научные работы и мало знала о западной философии и науке. То немногое, что я изучила и узнала из этого, внушило мне отвращение своим материализмом, своей ограниченностью, узким банальным духом догматизма и своей атмосферой превосходства над философией и наукой древности.

До 1874 г. я не написала ни слова по-английски и не опубликовала ни одной работы ни на каком языке. Следовательно - Я не имела ни малейшего представления о литературных законах. Искусство написания книг, их подготовка к печати и публикации, чтение и правка гранок являлись для меня неведомыми секретами.

Когда я начала писать то, что позже вылилось в "Разоблаченную Изиду", у меня было не больше представления, что получится из этого, чем у тщеславного невежды. У меня не было плана; я не знала, будет ли это книгой, эссе, памфлетом или статьей. Я знала только, что я должна написать ее, и всю. Я начала работу еще до того, как близко познакомилась с полковником Олькоттом, и за несколько месяцев до образования Теософического общества» (5).

Как видим, условия для написания теософской работы на английском языке у нее были многообещающими. В спешке, Блаватская написала кипу листов, высотой до метра. Их хватило бы на три таких книги, как «Изида». Свое творение Е.П.Б. представила на обозрение полковнику Олькотту. Он, как опытный мастер, сразу сказал, что ошибок в книге предостаточно. За исключением продиктованных глав, все надо исправлять. С тех пор, пишет Блаватская, мы принялись за наши литературные труды и работали вместе каждый вечер. В некоторых страницах Олькотт правил английский, а Е.П. их переписывала. Те, которые не поддавались корректуре, Олькотт надиктовывал ей прямо с текста, англизируя неразборчивые рукописи. То, что книга вышла на английском языке, заслуга этого трудолюбивого полковника.

Олькотт предложил разделить работу на две части. Первый том был посвящен Науке, а второй - Теологии. Для этого было пересмотрено всю структуру текста. Исключили повторения, лишние слова, тексту придали стройный вид, разделив его на главы и под главы. Когда работа была закончена, ее показали профессору Александру Уайлдеру, известному ученому, специалисту по Платону. Прочитав сей эпохальный труд, ученый рекомендовал его для публикации м-ру Бартону. Вместе с полковником Олькоттом, профессор Уайлдер оказал неоценимую помощь в издании «Изиды». «Он составил превосходный комментарий, исправил греческие, латинские и еврейские слова, предложил цитаты и написал большую часть введения "Перед Завесой".

То, что его работа не была указана в книге, не вина Блаватской, так распорядился сам мистер Уайлдер. Он не хотел, чтобы его фамилия фигурировала на страницах этой книги. Хотя о его работе над «Изидой», знал почти весь Нью-Йорк. Наконец-то подготовленная книга пошла в печать.

«Дело Уайлдера» лопнуло как мыльный пузырь

С этого момента появились настоящие проблемы. Блаватская не имела ни малейшего представления о правке гранок. А полковнику Олькотту заниматься этим делом не позволяло время. В силу неопытности, спешки, Елена Петровна все перепутала. Счет в шестьсот долларов за правку и переделку книги пришел тогда, когда еще не было закончено и трех частей. Это было настоящим грабежом. Такая сумма не оговаривалась. Что бы не платить лишние деньги, Блаватская отказалась от корректуры, от разных равок, прекрасно понимая. что оплачивать типографские расходы у нее денег нет. Тем не менее, издатель требовал выхода книги, хотя ни копейки не обещал автору за ее работу. Под его давлением полковник Олькотт делал все от него зависящее, чтобы спасти положение, но другого времени, кроме вечеров, у него не было. Доктор Уайлдер, этот сказочник и чародей, выручавший Блаватскую в самые трудные минуты, находился далеко от Нью-Йорка, в Джерси-Сити, и править гранки он никак не мог. В результате этого, страницы "Изиды" прошли через множество некомпетентных рук. Грамматических и других ошибок в книге было предостаточно. Почему-то рука редактора их не коснулась.

В конце - концов, они были отданы на милость издательского корректора, которому нечем было платить. Стоит ли удивляться, говорит Блаватская, что в напечатанных томах, "Вайвасвата" (Ману) превратилась в "Вишмавитру", и что тридцать шесть страниц комментария, составленного профессором Уайдлером, вообще исчезли. В книге было много других недоразумений. На вопрос, почему эти досадные ошибки не были исправлены в последующем издании, ответ Блаватской прост: гранки были стереотипными. Несмотря на все ее желания что-то изменить, она ничего не могла сделать. Гранки являлись собственностью издателя, а у нее не было денег оплачивать расходы. Да и типографию устраивало оставить все как есть, книга все равно пользовалась большим успехом.

Между тем спиритуалисты не дремали. Они обвини доктора Уайлдера, написавшего введение «Перед завесой» в «бесстыдном плагиате», даже назвали автора книги, у которого профессор позаимствовал свою статью. Но это был очень ловкий маневр, ловких недоброжелателей, хотя после проверки их обвинение лопнуло, как мыльный пузырь. Никакого плагиата комиссия не нашла. Статья «Перед Завесой» получила высокую оценку. В своей статье Блаватская об Уайлдере пишет следующее: «Он слишком благороден и учен, чтобы чего-то бояться и поэтому отрицать. Он настаивал на том, чтобы к введению присоединить своего рода глоссарий, объясняющий греческие и санскритские названия и слова, которыми изобилует работа, а также помог в этом. Я попросила его написать краткую статью о платоновских философах, которую он любезно предоставил. Таким образом, со стр. 11 по стр. 22 текст его, за исключением некоторых вставок, прерывающих рассказ о платоновских философах до того, чтобы показать идентичность их идей с идеями индуистских священных книг. Сегодня, кто знающий д-ра А. Уайлдера лично либо его имя, кто отдает себе полный отчет в огромной эрудиции этого выдающегося платониста, редактора многочисленных научных трудов, станет столь безрассуден, чтобы обвинять его в "плагиате" чужих работ! В сносках я даю названия нескольких платоноведческих и других работ под его редакцией. Обвинения оказываются просто абсурдными!» (6).

Блаватская поясняет, что д-р Уайлдер, забывал поставить кавычки перед и после отрывков, выписываемых в разных авторов, и из-за своего неразборчивого почерка забывал отмечать их с достаточной тщательностью. Невозможно после стольких лет все вспомнить и проверить все факты. Е.П.Б. убеждена, это подтверждено авторитетной комиссией, что исследование о платониках было собственностью профессора. «И пусть клеветники злословят и далее, только и в следующие пятнадцать лет, как и в прошедшие, они увидят, что их потуги обвинить доктора Уайлдера в плагиате, останутся на их совести. Такую грубую клевету им не простят потомки» (7).

Ввиду вышеизложенных фактов, Е.П.Б. добавляет, что:

«Язык в "Изиде" не мой, но (за исключением той части работы, которая, как я заявляю, была продиктована) может быть назван только какой-то разновидностью перевода моих данных и идей на английский;

Это написано не для широкой публики (что, однако, имеет для меня второстепенное значение), но для узкого круга теософов и членов Теософического общества, которым "Изида" и посвящена;

Несмотря на то, что я с тех пор изучила английский язык в достаточном объеме, прежде чем сотрудничать с двумя журналами ("Теософист" и "Люцифер"), в настоящее время я никогда не пищу статью, передовицу или даже просто короткую заметку без того, чтобы не подвергнуть свой английский язык окончательной проверке и исправлению» (8).

Учитывая всё это и многое другое, Блаватская спрашивает справедливых мужчин и женщин, заслуженно ли, и даже законно ли, критиковать ее труды, и прежде всего «Изиду» как урожденного американца или англичанина? Ведь она русская и в совершенстве английским языком не владеет. То, что она утверждает в книге от своего имени, есть ее личное мнение той области знаний, которая до настоящего времени незнакома науке и почти неизвестна в европейском мире. Лавры и похвалы за английскую грамматику, за цитаты из научных работ, отрывки для сравнения или опровержения старой науки, за общую структуру томов, она с радостью уступает всем, кто помогал ей.

В случае с "Тайной Доктриной", пишет Блаватская, около полудюжины теософов работали над ее редактированием, помогая организовать материал, исправить несовершенный английский и подготовить книгу к печати. Ни один из них, с первого до последнего, никогда не станет претендовать на фундаментальную доктрину, философские заключения и учения. Это все ее и Учителей. Ничего этого она не изобрела, а только провозгласила, как была научена. Для подтверждения своих слов Е.П.Б. приводит цитату из Монтеня, взятую из «Тайной Доктрины»: "Я составил лишь букет из отборных (восточных) цветов и не привнес ничего от себя, кроме ниточки, связывающей их".

«Сможет ли хоть кто-то из моих помощников сказать, что я не заплатила полной цены за ниточку?» - спрашивает Е.П. Блаватская. И под статьей стоит дата - 27 апреля 1891 года.

Статья Е.П. Блаватской окончена. Остались только размышления читателей. Мы хотим прояснить личность человека, писавшего свои пасквили на Блаватскую, ее книгу и на ее помощников. Это был некий австрийский дворянин, который проживал в Нью-Йорке. Он был нищ в полном смысле этого слова. Полковник Олькотт предоставил ему кров и пищу, ухаживал за ним в последние недели его жизни. После его смерти не осталось ничего, кроме разных счетов, оплаченных Олькоттом. Единственной собственностью барона, пишет Блаватская, был старый чемодан, в котором его "душеприказчик" нашел оббитого бронзового купидона, несколько иностранных орденов (проданные как золотые и алмазные подделки из фальшивых драгоценностей и клея) и несколько рубашек полковника Олькотта, которые экс-дипломат позаимствовал без разрешения.

Блаватская не называет его имени. Есть имена, говорит она, которые несут в себе моральную нечистоту и не могут появиться в любом приличном журнале или публикации. Его слова и дела исходят из cloaca maxima материальной вселенной и должны вернуться туда, не касаясь меня.

О «Разоблаченной Изиде» в трудах Елены Петровны есть много высказываний. Да и друзья, соратники, и знавшие ее лица, не скупились на свои воспоминания. Их высказывания читателям хорошо известны, тем не менее, хотим напомнить о них, чтобы обновить в памяти каждого, какую величественную книгу подарила миру Елена Блаватская. Свидетельства друзей помогут нам глубже вникнуть в ее израненную душу, яснее осознать величие великого творения.

Первое слово предоставим полковнику Олькотту, другу и соратнику Блаватской. Он является непосредственным участником создания «Изиды». Вот его слова:

"Однажды летом 1875 года Е.П.Б. показала мне несколько листов своей рукописи и сказала: "Я написала это прошлой ночью по указанию, но не имею представления, что из них может получиться. Возможно, это подойдет для газетной статьи, или для книги, а может и ни к чему; во всяком случае я сделала так, как мне было приказано". И она убрала эту рукопись в ящик стола, и некоторое время о ней не упоминала. Но в сентябре она была в гостях у своих новых друзей, профессора Корсона из Корнуэльского университета и его жены, и работа продолжилась. Она написала мне, что это должна быть книга по истории и философии Восточных Школ и их взаимоотношении с современностью. Она сказала, что писала о предмете, ею никогда не изучавшем и приводила цитаты из книг, которые никогда в жизни не читала; чтобы проверить ее, профессор Корсон нашел эти цитаты в классических трудах в университетской библиотеке и подтвердил их точность.

«Работа над «Изидой» продолжалась без перерыва»

Один или два месяца спустя после создания Теософического Общества мы сняли две квартиры на 34-й Вест-Стрит, 433. Она на первом этаже, я на втором. С этого момента работа над "Изидой" продолжалась без перерыва до ее завершения в 1877 году. За всю ее предыдущую жизнь она не выполнила и десятой доли этого литературного труда, и я никогда не встречал подобной выносливости и неутомимой работоспособности. С утра до ночи она была за своим рабочим столом, и редко кто из нас ложился спать раньше двух часов ночи. Днем мне приходилось бывать по своим служебным делам, но всегда после раннего обеда, мы располагались вместе за нашим большим столом и работали до тех пор, пока не останавливала усталость.

Она работала без определенного плана, но идеи переполняли ее, как неиссякаемый источник, бьющий через край... Они приходили хаотично, бесконечным потоком, каждый параграф полностью завершался независимо от предыдущего или последующего. Даже сейчас, после многочисленных переделок, исследование удивительной книги укажет на это обстоятельство. Отсутствие предварительного плана, несмотря на все ее знания, разве не доказывает, что данная работа не является результатом ее собственного замысла, что она была только каналом, через который вливалась свежая жизненная эссенция в застойное болото современной спиритуалистической мысли?..

Ее рукопись нужно было видеть: листы были разрезаны, склеены, перекроены, иногда одна страница состояла из шести, семи или десяти полосок, взятых из других страниц и склеенных вместе, соединенных отдельными словами или предложениями, вписанными между строк. Она часто шутливо хвалилась перед друзьями своей сноровкой в работе. Ее книжка для заметок иногда использовалась в этом процессе, именно на ней она склеивала страницы своей рукописи..."(9, т. I, с.202, 205).

"Я просматривал каждую страницу ее рукописи по нескольку раз, и каждую страницу корректуры, записал для нее многие параграфы, часто просто передавая те идеи, которые ей не удавалось тогда сформулировать по-английски; помогал найти нужные цитаты и выполнял другую вспомогательную работу. Эта книга вобрала в себя все ее достоинства и недостатки. Она создала своей книгой целую эпоху, и созидая ее, создала и меня — ее ученика и помощника, — так что я смог выполнять Теософическую работу в течение последовавших двадцати лет...

Наблюдать за ее работой было для меня исключительным и незабываемым удовольствием. Обычно мы сидели за большим столом напротив друг друга, и она постоянно была у меня перед глазами. Ее перо прямо-таки летало по страницам; затем она могла неожиданно остановиться, смотреть отсутствующим взглядом в пространство, и затем, как бы увидев что-то невидимое, начинала это копировать на своем листе. Цитирование заканчивалось, ее глаза снова приобретали естественное выражение, и она продолжала писать до следующего перерыва.

Я хорошо помню, что однажды видел, и даже держал в руках астральные дубликаты книг, из которых она выписывала цитаты для своей рукописи, и которые ей пришлось "материализовать" для меня, чтобы я мог сверить корректуру, так как я отказался оставить их непроверенными. Одной из них была французская книга по физиологии и психологии, другая также французского автора по какой-то области неврологии. Первая была в двух томах, вторая в мягкой обложке.

Это произошло, когда мы жили на 47-й Вест-Стрит в доме 302, — знаменитом "Ламасери"*, тайной штаб-квартире Теософического Общества. Я сказал: "Не могу оставить непроверенной эту цитату, так как знаю, что она записана неверно". Она ответила: "О, не беспокойтесь, здесь все правильно". Я настаивал, пока она не сказала: "Подождите минуту, я попытаюсь получить эти книги". Отрешенным взглядом она посмотрела в дальний угол комнаты, где стояла этажерка с разными антикварными вещицами и глухим голосом сказала: "Там"! Затем она несколько пришла в себя и повторила: "Идите и посмотрите там". Я подошел к этажерке и обнаружил на ней два необходимых тома, как мне известно, раньше их в доме не было.

Я сравнил тексты и убедился, что был прав, подозревая ошибку в цитате Е.П.Б., на которую указал ей и все исправил. Потом по ее просьбе, положил оба тома туда, где их взял. Я вновь занялся работой и когда через некоторое время посмотрел в том направлении, то обнаружил, что книги исчезли!». (10. Т.1, с. 208-210)

«Мы работали над книгой уже несколько месяцев и подготовили 870 страниц рукописи, когда однажды вечером она спросила меня, соглашусь ли я с тем, что мы вынуждены (по указанию нашего Парамагуру) начать все сначала! Я хорошо помню свое шоковое состояние от того, что все эти недели тяжелого труда, психологических грез и головокружительных археологических загадок потрачены впустую, как я посчитал в своем неведении. Но мое почтение, любовь и благодарность к этому Учителю и всем Учителям за предоставленное мне право участвовать в их работе были безграничны, я согласился, и мы опять принялись за дело".(11, т. I, с.217).

«Блаватская не выходила из дома шесть месяцев подряд»

Известно, что Е.П.Б. была заядлой курильщицей. Она ежедневно выкуривала большое количество сигарет, скручивая их с величайшей ловкостью. Она проделывала это даже левой рукой, в то время как правой переписывала рукопись. В процессе работы над "Разоблаченной Изидой" Блаватская не выходила из дома по шесть месяцев подряд. С раннего утра до позднего вечера она трудилась за письменным столом. Для нее, говорит Олькотт, было в порядке вещей заниматься работой семнадцать часов в сутки. Она отвлекалась, только выходя в столовую или ванную комнату, а затем вновь возвращалась к своему столу".(12, т. I, с.45).]

"Где же Е.П.Б. брала материалы, составившие "Изиду", которые невозможно проверить по доступным литературным источникам. Из Астрального Света, из ее духовного сознания, от ее Учителей — "Братьев", "Адептов", "Мудрецов", "Наставников", как они по-разному назывались. Откуда мне знать? Хотя я и работал с ней над "Изидой" в течение двух лет и многие годы с другими ее литературными трудами", — вспоминал полковник Олькотт. (13, т. I, с.208).

"Большая разница в стилях, которыми написаны ее рукописи, иногда отличающихся совершенством, неопровержимо доказывает, что это была работа не одного ума. Различия в почерке, в ментальном методе, литературных приемах и в стилях подтверждают эту мысль..."(14, т. I, с. 225).

"Каждое изменение в почерке сопровождалось изменением в манере, настроении, выражениях и литературных способностях Е.П.Б. Когда она обходилась только своими силами, это нетрудно было заметить. Из-за некоторой неопытности ей приходилось прибегать к исправлениям, а когда такие листы передавались мне для правки, в них были ужасные ошибки и неточности."(15, т. I, с.243).

"Излишние замены старых "копий" на новые, перестановки из одной главы в другую, из одного тома "Разоблаченной Изиды" в другой, замедляли ее работу, когда она находилась в нормальном состоянии, и, как следствие, предполагали болезненную борьбу "неопытной руки" с гигантской литературной задачей. Без знания английской грамматики и литературных приемов, без привычки к длительному писательскому труду, но обладая безграничной храбростью и умением концентрировать свои мысли, что почти несовместимо, она неделями и месяцами продвигалась по пути к своей цели, выполняя указания своего Учителя. Этот литературный подвиг превосходит все ее феномены."(16, т. I, с.224).

"Боутон [ее издатель] потратил 600 долларов на исправления и переделки, сделанные ею в гранках... Когда издатель наотрез отказался вкладывать дополнительные средства в это предприятие, мы уже почти полностью подготовили рукопись третьего тома. И все это было уничтожено перед нашим отъездом из Америки. Е.П.Б. не думала, что будет использовать эти материалы в Индии, и поэтому ее статьи в журнале "Theosophist", "Тайная Доктрина" и другие последующие литературные труды остались без них. Как часто мы с ней сожалели о том, что те ценные страницы были так бездумно утрачены!" (17, т. I, с.216).

М-р В.К. Джадж написал об этом же в своей статье, опубликованной в газете "New York Sun" от 26 сентября 1892 года: "Разоблаченная Изида" привлекла к себе широкое внимание, и в откликах всех Нью-Йоркских газет подчеркивалось, что в книге содержится результат огромной исследовательской работы. Для меня и для многих других свидетелей подготовки этой книги было очень странным то, что автор для своих исследований не пользовался библиотекой и при этом отсутствовали предварительные заметки. Все было написано сразу, как бы по волшебному мановению руки. Но, тем не менее, книга содержит множество ссылок на издания, хранящиеся в Британском Музее, а также в других крупнейших библиотеках. И каждая ссылка абсолютно верна. Это говорит о том, что или эта женщина была способна хранить в своей памяти такую массу фактов, дат, чисел, названий и сюжетов, на что не способен ни один человек, или остается признать, что ей помогали какие-то невидимые существа".

Е.П.Б. заранее добродушно предупреждала своих друзей в Итаке об этом своем "национальном грехе" — курении. Отвечая на их приглашение, она говорила: "Увы, мой дорогой сэр, я действительно в своем роде большая грешница, я непростительно грешна в глазах добропорядочных американцев... Вы очень добры ко мне, пригласив в Каскад, но что вы скажете, увидев, как ваша гостья каждые пятнадцать минут будет украдкой выходить из комнаты и прятаться за дверью или где-то во дворе, чтобы выкурить сигарету? Вынуждена признаться, что я, как и все женщины в России, курю прямо в своей гостиной, как принято в гостиных любой уважающей себя дамы, от великосветской княжны, до жены простого служащего. Согласно нашему национальному обычаю, они курят и в экипаже, и даже в фойе театра. Здесь же я вынуждена скрываться, как вор, из-за того, что американцы оскорбляли меня, приводили в замешательство, публикуя обо мне всякие небылицы, обзывая при этом самыми прекрасными именами. Все это привело к тому, что, не сумев избавиться в течение более двадцати лет от своей безобидной привычки, дошла до того, что я считаю обыкновенным малодушием. Но, если вы можете простить мне мои национальные грехи, то, конечно, я буду счастлива принять ваше любезное приглашение... Скажите ей (миссис Корсон), что я обещаю никогда не курить в ее гостиной " (18., с.132, 133. Письма Корсону)

Кто писал «Разоблаченную Изиду?

"Рукописи" Е.П.Б., изготовленные в разное время, имели большие отличия. Почерк определяет особенности характера, поэтому человек, знакомый с ним, всегда способен определить любую страницу Е.П.Б. Но, при тщательном исследовании можно обнаружить, по крайней мере, три или четыре варианта ее стиля, и каждый из них, постоянный в продолжение нескольких страниц рукописи, дает новый каллиграфический вариант... Один из почерков Е.П.Б. был мелкий, но простой; еще один — отчетливый и свободный; другой — простой, среднего размера и очень четкий; следующий — быстрый и неразборчивый со странными иностранными буквами. Все эти стили почерка были связаны с огромнейшими различиями в ее английском языке. Иногда мне приходилось делать по нескольку исправлений на каждой строчке, в других случаях, просматривая целые страницы, я едва ли находил всего одну ошибку. Самыми лучшими были рукописи, написанные для нее, когда она спала. Тому пример — начало главы о цивилизации древнего Египта. Как обычно, мы закончили в два часа ночи, оба очень уставшие, предвкушая перекур и последнюю беседу перед сном. На следующее утро, когда я спустился к завтраку, она показала мне целую кипу, по крайней мере, 30-40 страниц рукописи, написанных прекрасным почерком. Она сказала, что все это было написано для нее Учителем, имя которого в отличие от других никогда не упоминалось. Эти страницы были совершенны во всех отношениях и пошли в печать без исправлений.

Любопытно, что каждое изменение в рукописи Е.П.Б. происходило либо после того, как она на какой-то момент выходила из комнаты, либо когда она входила в транс или абстрактное состояние, и ее взгляд был безжизненно направлен мимо меня в пространство. Также имели место отчетливые изменения в ее индивидуальности, скорее в ее личных особенностях, в походке, в голосе, в манерах и более того — в ее нраве... Она выходила из комнаты одним человеком, а возвращалась другим. Но менялись не физическое тело, а особенности ее движений, речи и манер, ментальная ясность, взгляд на вещи, английская орфография, а главное — очень менялось ее настроение... Мистер Синнетт говорил: "Она была философом и могла пожертвовать всем миром ради спиритуалистического прогресса, в то же время предавалась неистовым страстям из-за, простейших причин. Долгое время это было для нас серьезной загадкой." Согласно теории, если тело занято мудрецом, то оно вынуждено действовать со спокойствием мудреца, если нет, то нет. Загадка решена" (19, т. 1, с, 210).

Олькотт утверждает, что во время работы над «Разоблаченной Изидой», в тело Блаватской поочередно вселялись три разных существа. Причем, такая операция происходила во время ее выхода из комнаты на несколько минут. После возвращения, она «осматривается, как человек, впервые попавший в незнакомую комнату, скручивает себе свежую сигарету и говорит что-то, не имеющее ни малейшего отношения к нашему предыдущему разговору. Кто-то из присутствующих, желая вернуть ее к обсуждаемому ранее предмету, любезно просит пояснить. Она смущается, потеряв нить разговора; начинает говорить нечто противоположное сказанному ранее, а если ей делали замечание, то раздражается, применяя при этом крепкие выражения».(20, т. I, с.289-291).

Позднее Олькотту объяснили, что требуется некоторое время для того, чтобы сознание вошедшей сущности безболезненно смогло соединиться с памятью предыдущего владельца. Кто-то выходящий ему говорил. что должен оставить эту мысль в уме, чтобы его последователь смог найти ее там. Кто-то входящий, дружески поприветствовав его, даже спрашивал, каков был предмет обсуждения перед изменением.

Не требовалось никаких объяснений, пишет Олькотт, после того как мы стали "двойниками". Проработав вместе достаточно долго, он познакомился с особенностями ее речи, настроений и импульсов. Обмен происходил достаточно просто. После того, как она выходила из комнаты и возвращалась, ему достаточно было быстрого взгляда на черты лица и поведение, чтобы он мог сказать себе, что обмен произошел.

"Они поняли, что я научился различать их и даже придумал им имена, которыми мы с Е.П.Б. называли их, когда они отсутствовали. Они часто приветствовали меня низким поклоном или дружеским прощальным кивком, выходя из комнаты перед очередным изменением. Иногда они беседовали со мной друг о друге, как говорят друзья о своих знакомых, поэтому я узнал о некоторых их личных историях."(21, т. I, с.246).

Олькотт установил, что в тело Блаватской, кроме Махатмы Мории, Кут Хуми, других Учителей, вселялся также Махатма, венгр по происхождению. Он заметил, что когда физическая Е.П.Б. находилась в раздражительном состоянии, то в ее теле никого не было, за исключением Учителя - духовного наставника и опекуна, чья сильная воля была сильнее ее. Скромные философы в такое время предпочитали держаться в стороне.

«Один из этих ее Alter Ego ("Второе Я"), которого я затем встречал лично, носит большую бороду, длинные усы, закрученные на раджпутский манер, переходящие в бакенбарды. У него привычка теребить свои усы в минуты глубокой задумчивости. Он это делает механически и бессознательно. Временами личность Е.П.Б. исчезала, и она становилась "Кем-то другим". Я наблюдал, как она с отрешенным видом разглаживала и закручивала несуществующие у нее усы, пока мой пристальный взгляд не выводил ее из этого состояния, тогда она быстро убирала руку от лица и продолжала свою писательскую работу.

Следующим был некто, кто не любил английский язык так сильно, что не желал со мною разговаривать ни на каком другом языке, кроме французского. У него был прекрасный артистический талант и страстное увлечение всякими механическими изобретениями. Время от времени приходил другой. Он сидел, небрежно чертил что-то карандашом, сочинял дюжины станцев, содержащие и возвышенные идеи, и юмористические строки. Итак, каждый из них имел свои отличительные особенности так же, как все наши обычные знакомые и друзья. Один был хороший рассказчик, веселый и очень остроумный; другой олицетворял собой достоинство, сдержанность и эрудицию. Один был спокойным, терпеливым и доброжелательным помощником, другой дотошный и иногда раздражительный. Один всегда подчеркивал и объяснял научное и философское значение предметов, о которых я писал, демонстрируя феномены мне в назидание; в то время как другому я не осмеливался даже упоминать о них". (22, т. I, с.244).

"Когда один из Них был "на страже", как я обычно говорил, то все особенности ее рукописи повторяли свойственный ему литературный стиль, как и в предыдущее его посещение. Он обычно писал на различные темы по своему вкусу, и Е.П.Б. играла роль не только секретаря, а того и другого одновременно. Если бы в то время мне дали любую страницу из "Изиды", то я с полной уверенностью смог бы сказать, кем они были написаны".(23, т. I, с.246).

"Мы работали, сотрудничая по крайней мере с одним невоплощенным существом — чистой душой одного из мудрейших философов современности... Он был великим исследователем Платона, и мне говорили, что изучение смысла жизни настолько поглотило его, что он привязался к земле, то есть не смог разорвать эти узы и сидел в астральной библиотеке, созданной им ментально, предаваясь своим философским размышлениям... Он страстно желал работать с Е.П.Б. над этой книгой и внес большой вклад в философскую ее часть. Он не материализовывался и не сидел с нами, не вселялся в Е.П.Б. медиумически, а просто его голос диктовал текст, советовал ей, как использовать сноски, отвечал на мои вопросы о деталях, инструктировал меня о принципах и играл роль третьего лица в нашем литературном симпозиуме..."(24, т. I, с.243)

«Он тихо спросил ее: «Вы готовы начать?»

"Е.П.Б. служила Платонисту секретарем самым настоящим образом. Он оказался не совсем "Братом", как мы обычно называли Адептов, и все же более им, чем кем-нибудь иным... Он никогда ни единым словом не намекал нам, что он считал себя ни кем иным, как живым человеком. Но мне говорили, что он не осознавал, что уже умер и покинул свое тело. Он плохо ориентировался во времени, и я помню, как мы с Е.П.Б. смеялись, когда однажды под утро в 2-30 после необычайно тяжелой ночной работы мы собрались уже покурить напоследок, он тихо спросил ее: "Вы готовы начать?" И я также помню, как она сказала: "Ради Бога, не смейтесь даже в глубине своей души, иначе старичок обязательно услышит и обидится" (25, т. I, с.238-243]

Я имел доказательство, что, по крайней мере, некоторые из тех, кто с нами работал, были живыми людьми; увидев их в астральном теле в Америке и Европе, я позднее видел их в Индии, встречался и беседовал с ними."(26, т. I, с.236).

"Однажды вечером в Нью-Йорке, пожелав Е.П.Б. спокойной ночи, я сидел в своей спальне, куря сигарету, предаваясь размышлениям. Вдруг возле меня оказался мой Чохан. Дверь открылась бесшумно, если она открывалась вообще, но тем не менее, он был здесь. Он сел, и мы беседовали с ним приглушенными голосами некоторое время, и, пользуясь его расположением ко мне, я попросил его об одолжении. Я сказал, что мне хотелось иметь реальное доказательство его посещения, что это не было простой иллюзией или майей, созданной Е.П.Б. Он усмехнулся, развязал свой расшитый индийский тюрбан из хлопчатобумажной ткани, бросил его ко мне, и - исчез. Эта ткань и сейчас хранится у меня, там, в углу, вышиты инициалы моего Чохана... М." (27, т. I, с. 434).

"Однажды летом мы с Е.П.Б. находились в своем кабинете в Нью-Йорке в послеобеденное время. Были ранние сумерки, и газ еще не зажигали. Она сидела у окна, выходящего на юг, а я стоял у камина, погруженный в свои мысли. Я услышал, как она сказала: "Смотри и учись", и, взглянув, увидел дымку, поднимающуюся над ее головой и плечами. Это было похоже на одного из Махатм, того, кто позднее оставил мне свой замечательный тюрбан, астральный двойник которого он в то время носил на своей, рожденной из тумана голове. Поглощенный феноменом, я застыл в молчании. Показалось смутное очертание верхней части торса, затем постепенно исчезло, либо поглощенное телом Е.П.Б., либо нет, я не знаю. Две-три минуты она сидела как изваяние, потом вздохнула, пришла в себя и спросила, видел ли я что-нибудь. Когда я попросил ее объяснить этот феномен, она отказалась, пояснив, что это нужно для развития моей интуиции и для понимания феноменов того мира, в котором я живу. Все, что она могла сделать - это показывать и предоставлять мне, самому делать выводы."(28, т. I, с.266).

"Сможет ли кто-нибудь понять мои чувства после того, как однажды вечером я обнаружил, что ничего не подозревая, я с веселым легкомыслием поприветствовал степенного философа и тем самым нарушил его обычное спокойствие? Воображая, что обращаюсь только к своему "закадычному другу" Е.П.Б., я сказал: "Ну, старая кляча, давай приниматься за работу!" В следующее мгновение я покраснел от стыда - удивление и уязвленное благородство на ее лице показывали, с кем я имел дело... Это был тот, к кому я испытывал глубокое почтение. Не только за его обширные знания, возвышенный характер и благородные манеры, но также за его действительно отеческую доброту и терпение. Казалось, что он проник в самую глубину моего сердца, стремясь пробудить мои скрытые духовные возможности. Я узнал, что он выходец из Южной Индии, обладал большим духовным опытом, это был Учитель Учителей. Он жил под видом землевладельца, и никто вокруг не знал, кем он был в действительности. О, я получил от него столько высоких мыслей, разве я могу сравнить их с чем-либо в своей жизни!..

Это был Учитель, продиктовавший "Ответы английскому О.Т.О." по вопросам, возникшим после прочтения книги "Эзотерический Буддизм", опубликованной в "Theosophist" в сентябре, октябре, ноябре 1883 года. Она записала это в Оотакамунде в доме генерал-майора Моргана, страдая от холода, закутавшись в плед. Этого Учителя называют Регентом Индии. Однажды утром я был в ее комнате и листал книгу, когда она сказала: "Пусть меня повесят, если я когда-нибудь слышала о Иафигианах. Вы что-нибудь читали об этом племени, Олькотт? Я ответил, что не читал и поинтересовался, почему она задавала этот вопрос. "Старый господин говорит, чтобы я записала это, — ответила она, — но мне кажется, здесь какая-то ошибка, что вы скажете?" Я ответил, что если Учитель указал ей это наименование, она должна написать его без опасений, так как он всегда был прав. Так она и сделала. Это пример тех многочисленных случаев, когда она писала под диктовку без своего личного знания."(29, т. I, с.247-249).

"Однажды вечером я получил запомнившийся урок. Незадолго перед этим я принес домой два хороших мягких карандаша, очень подходящих для нашей работы, один отдал Е.П.Б., а другой оставил себе. У нее была плохая привычка брать якобы взаймы перочинные ножи, карандаши, ластики или другие канцелярские принадлежности, при этом забывая их вернуть; попав однажды в ящик ее письменного стола, они оставались там, несмотря ни на какие мои протесты. В тот вечер Некто рисовал лицо чернорабочего на листе бумаги, беседуя о чем-то со мной, как вдруг он попросил у меня другой карандаш. В моем мозгу возникла мысль, что если я отдам этот хороший карандаш, то попав в ее ящик, он уже не вернется ко мне. Я не сказал этого, а только подумал, но Некто с сарказмом посмотрел на меня, поставил свой карандаш в подставку для ручек, некоторое время подержал его там и, о Боже! Появилась дюжина карандашей, абсолютно таких же по форме и качеству! Он не произнес ни слова, даже не удостоил меня взглядом, но я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. Подобного потрясения я не испытывал в моей жизни никогда. И все-таки я вряд ли заслужил этот своеобразный упрек, если учесть, каким "захватчиком карандашей" была Е.П.Б."(30, т. I, с.245)

"Я упоминал о том, что часть "Изиды", написанная самой Е.П.Б. уступает по качеству части, написанной для нее Кем-то. Это абсолютно ясно, ведь как могла Е.П.Б., не имея необходимых знаний, правильно написать о разнообразных предметах, рассматриваемых в этой книге? В ее, по-видимому, нормальном состоянии, она читала книгу, делала необходимые пометки, писала об этом, делала ошибки, исправляла их, обсуждала их со мной, заставляла меня браться за работу, помогала моей интуиции, просила друзей достать ей необходимые материалы и продолжала до тех пор, пока кто-нибудь из Учителей не приходил к ней на помощь. Во всяком случае, они не были с нами всегда.

Ею отлично написаны многие страницы, так как она обладала чудесными природными литературными способностями; она никогда не писала скучно или неинтересно и всегда была в равной мере блестящей на трех языках, когда полная сила была с ней. Она писала своей тете, что когда ее Учитель был занят где-то еще, он оставлял вместо себя заместителя и тогда это было ее "Светлое Я", ее Внутренний Голос, который думал и писал за нее. Я не рискну высказать свое мнение по этому поводу, так как никогда не наблюдал ее в этом состоянии. Я знал ее только в трех состояниях: собственно саму Е.П.Б., ее тело, занятое Учителем и секретаря, пишущего под диктовку. Может быть, ее Внутренний Голос занимая ее физический мозг, создавал впечатление, что рядом со мной работал один из Учителей, не могу точно сказать. Но она забыла рассказать своей тете, что часто, очень часто ее никто не занимал, не контролировал, не диктовал ей, она была просто Е.П.Б., нашим близким и любимым другом,* а затем и нашим учителем, стремящимся наилучшим образом выполнить свою литературную миссию» (31, т. 1, с.456)

«Несмотря на различное содействие в работе над "Изидой", всю эту книгу, также как и другие работы пронизывает ее самобытность — что-то свойственное только ей..." (32, т. I, с.251, 252).

Что касается создателя книги, то мнение Олькотта здесь однозначно. Для него -это совместный труд, произведение нескольких различных авторов, а не одной Е.П.Б. Хотя сознается, что вопрос этот достаточно сложный и установить, какую лепту внес каждый в отдельности, практически невозможно.

Для него, личность Блаватской была инструментом, распределившим весь материал, который контролировал его форму, оттенки и выразительность. Различные владельцы ее тела только изменяли привычный почерк, но не писали своим собственным. Таким образом, используя мозг Елены Петровны, они вынуждены были позволять ей окрашивать их мысли и располагать слова в определенном порядке. «Подобно тому, как дневной свет, проникая сквозь окна храма, приобретает оттенки цветного стекла, так и мысли, переданные через мозг Е.П.Б., изменялись выработанным ею литературным стилем и способом их выражения." (33, т. I, с.255, 256).

«Когда мне говорят писать, я повинуюсь»

Своим родным Блаватская сообщала: "Когда я писала "Изиду", то она давалась мне настолько легко, что это не было трудом, а настоящим удовольствием. Почему меня нужно хвалить за это? Когда мне говорят писать, я повинуюсь, а затем могу легко писать почти обо всем - о метафизике, психологии, философии древних религий, зоологии, естественных науках и многом другом. Я никогда не задаюсь вопросом: "Могу я писать об этом?" или "Справлюсь ли я с этой задачей?" Я просто сажусь и пишу. Почему? Потому что мне диктует тот, кто все знает... Мой Учитель, а иногда другие, знакомые по моим прошлым путешествиям...

Пожалуйста, не думай, что я потеряла рассудок. Я намекала тебе о Них и прежде... и я искренне говорю тебе, что когда я пишу о незнакомом или малознакомом мне предмете, я обращаюсь к Ним, и один из Них вдохновляет меня. Он дает мне возможность просто переписать из рукописей, и даже печатный материал, возникающий перед моими глазами в воздухе, во время чего я ни разу не была в бессознательном состоянии. Именно осознание Его покровительства и вера в Его могущество позволили мне стать такой сильной умственно и духовно. Даже Он (Учитель) не всегда необходим; потому что во время Его отсутствия по каким-то другим делам, Он оставляет во мне заместителя своих знаний... В такие моменты это уже пишу не я, а мое внутреннее Эго, мое "светлое я", которое думает и пишет за меня."(34. Письмо Вере,1877).

В другом письме она сообщала своей сестре: "Не знаю, Вера, веришь ты мне или нет, что-то необыкновенное происходит со мной. Ты не можешь себе представить, в каком удивительном мире картин и видений я живу. Я пишу "Изиду", скорее не пишу, а переписываю и срисовываю, что она лично показывает мне. Иногда мне кажется, что древняя Богиня Красоты сама ведет меня через все страны и их прошлое, и я это описываю. Я сижу с открытыми глазами и, по-видимому, все вижу и слышу, что реально происходит вокруг меня, и в то же время я вижу и слышу то, что пишу. У меня перехватывает дыхание, я боюсь шевельнуться, опасаясь, что чары исчезнут. Как в волшебной панораме медленно проходят предо мной столетие за столетием, образ за образом. Я пропускаю все это через себя, соединяя эпохи и даты, и знаю наверняка, что ошибки быть не может. Нации и народы, страны и города, давно ушедшие во тьму доисторического прошлого, возникают, затем исчезают, уступая место другим, после чего мне говорят соответствующие даты.

Седая старина сменяется историческими периодами, мифы объясняются мне с событиями и людьми, существовавшими в действительности, и каждое выдающееся событие, каждая новая страница этой многоликой книги жизни предстает передо мной с фотографической точностью. Мои собственные расчеты являются мне позднее, как отдельные цветные картины различной формы в игре, которая называется casse-tete ("головоломка"). Я собираю их вместе и стараюсь правильно расположить их одну за другой, но, конечно, это не я делаю, а мое ego, мое высшее Я. И все это происходит при содействии моего Гуру и Учителя, помогающего мне во всем. Если я вдруг забуду что-то, то тут же мысленно обращаюсь к нему или к кому-то другому подобному, и все, что я забыла, предстает у меня перед глазами — иногда целые таблицы с цифрами и длинные перечни событий проходят предо мной. Они помнят все. Они знают все. Без Них, где бы я могла получить знания?" (35. Письмо Вере, 1877).

Полковник Олькотт говорил: "После своего появления "Изида" произвела такую сенсацию, что первое издание было распродано в течение десяти дней. Критика в целом отнеслась к ней благосклонно... Самое правдивое высказывание о ней — это слова американского автора, что это "Книга, содержащая в себе революцию."(36, т. I, с.294).

Что касается ее английского языка в тот период, Е.П.Б. писала полковнику Олькотту 6-го января 1886 года: "Когда я приехала в Америку, я с трудом говорила по-английски, а писать совсем не умела — это факт, как вам известно. "Изида" — первая работа за исключением нескольких статей, исправленных вами или кем-то другим, это все, что я когда-либо писала на английском, и это в основном было продиктовано, как вы знаете, К.Х. (Кашмирцем). Я училась писать по-английски, так сказать, с его помощью. Я переняла все его особенности. Так что же удивительного в сходстве между стилем "Изиды" и писем к Синнету? Я рассказывала вам, и вы знаете, что я говорила по-английски в десять раз хуже, чем сейчас и, тем не менее, сорок—пятьдесят страниц за один раз в "Изиде" были написаны без единой ошибки. Пожалуйста, вспомните, что я с трудом говорила и вообще не умела писать по-английски. С детства я почти не разговаривала на этом языке. Впервые я стала подолгу говорить только на английском, когда стала общаться с Учителями - с Махатмой К.Х., переняв его стиль."(37. Письма Махатмы К.Х. к Синнету).

Оба тома «Разоблаченной Изиды» вышли в сентябре 1877 года с посвящением «Теософскому обществу, основанному в Нью-Йорке в 1875 году от Р.Х. для изучения изложенных здесь предметов». Книга разошлась за несколько дней, успех ее был небывалый. В предисловии ко второму тому Блаватская пишет:

«Если бы это было возможно, мы бы не давали этот труд в руки многим христианам, которым чтение его не принесет пользы: так как он был написан не для них. Мы имеем в виду тех, кто искренне и чистосердечно верит в свои церкви, и тех, чья безгрешная жизнь отражает блестящий пример Пророка из Назарета, устами которого дух истины громко говорил человечеству. Такие были во все времена. История сохраняет имена многих героев, философов, филантропов, мучеников, святых мужчин и женщин, но насколько больше таких, которые жили и умирали, лишенными благословения, оставаясь неизвестными, за исключением близких своих друзей. Они облагородили христианство, но принесли бы такой же блеск любой другой вере, какую бы они ни исповедовали, ибо они выше своего вероисповедания <….> И все же, по сравнению с теми миллионами, которые считаются христианами, они всегда образовывали ничтожное меньшинство. Их можно найти и в наши дни - на кафедре и на церковной скамье, во дворцах и в хижинах; но все возрастающий материализм, увлеченность мирскими делами и лицемерие быстро уменьшает их численность. Их благотворительная деятельность и детская вера в непогрешимость догм Библии и духовенства приводят в действие все добродетели, заложенные в нашей природе. Мы, лично знали таких богобоязненных жрецов и священнослужителей, и всегда избегали вступать с ними в споры, чтобы не быть виновными в совершении жестокости, задевая их чувства; также мы не лишали ни одного мирянина его слепой веры, если только она одна делала для него возможной святую жизнь и спокойную смерть» (38).

Последнее послания Теософскому Съезду

Однако, кроме статьи - «Мои книги», Блаватская успела также написать свое знаменитое послания Теософскому съезду. Она направляет Пятому Бостонскому Ежегодному Съезду Теософского Общества, проходившего 25-26 апреля 1891 года. Через делегата от Англии, Е.П. передает теософским братьям и сестрам Съезда письменное приветствие и сердечные поздравления, в котором подводит итог всей своей жизни. Она пишет, что при ее нарастающей телесной немощи, единственным оставшимся утешением служит для нее то, что она слышит о развитии своего Священного Дела, которому отдала свое здоровье и силы. Когда силы ее на исходе, она может предложить своим друзьям лишь страстную преданность, добрые пожелания успеха и благоденствия. Новости, приходившие к ней из Америки и рассказывающие о возникновении новых отделений Общества, о тщательно продуманных и кропотливо разработанных планах распространения теософии, ободряют и несказанно радуют ее. «Собратья-теософы,- пишет Е.П.Б., я горжусь вашей благородной работой в Новом Свете; сестры и братья Америки, благодарю и благословляю вас за ваш неустанный труд на благо общего дела, которое всем нам столь дорого» (39).

Блаватская напоминает, что такая работа сегодня нужнее, чем когда-либо. Наступающий период, в рамках того цикла, который должен завершиться между 1897-1898 годами, по ее мнению, будет оставаться периодом великих конфликтов и непрерывного напряжения. Если Теософское Общество в течение этого периода сумеет устоять, это будет прекрасно. Если же нет, то теософия выйдет из него живой и невредимой, а Общество погибнет, причем, самым бесславным образом, и пострадает от этого весь мир. Душой она чувствует, что в своем нынешнем теле не успеет застать подобного бедствия.

Теософское общество сей час находится в критическом положении. Слишком грозные силы выступили против него. Они не упустят ни малейшей возможности, чтобы сеять раздоры, использовать ошибки и неверные ходы теософов, исподволь внушают сомнения и подозрения, и делают все для его развала. Никогда еще членам Теософского Общества не было так необходимо, как сейчас, серьезнейшим образом отнестись к древней притче о вязанке хвороста, которая гласит: если е развязать, то прутья легко переломать поодиночке. Но если теософы будут едины, то никакая сила на Земле не сумеет разрушить ихнее Братство. С горечью она сообщает, что распространившие среди теософов Европы и Индии ложные слухи, преследуют единую цель: рассорить всех теософов и разрушить ее святое Теософское Общество.

«Поверьте мне, - говорит Блаватская, - что, не говоря уже об этой естественной тенденции, проистекающей из врожденного несовершенства человеческой природы, нередко враги наши, которые всегда начеку, пользуются даже благороднейшими вашими качествами, чтобы соблазнить вас, и сбить с пути. Скептики поднимут на смех это утверждение, да и многим из вас с трудом будет вериться, что действительно существуют жуткие полчища этих ментальных, а следовательно, субъективных и незримых, но в то же время живых и могущественных воздействий, которые нас окружают. Но они рядом, и я знаю, что многие из вас ощутили их, и вынуждены были признать существование этого чужеродного ментального давления. На тех, кто искренне и бескорыстно предан Делу, эти силы оказывают не очень чувствительное влияние, если вообще воздействуют. Для других же, ставящих личную гордость выше своего долга перед Теософским Обществом и даже выше Обета, данного своему Божественному Я, это воздействие, как правило, бывает катастрофическим» (40).

Блаватская рекомендует соратникам быть едиными, придерживаться Устава Общества, не терять самоконтроль над собой и своим святым делом. Могущественных недругов, врагов теософского дела, можно одолеть лишь в единстве и своей честной работой. Все теософы. должны служить добру, выполнять свои обязанности честно и благородно и не думать о похвалах. Вот потому, «достигнутый благодаря этому прогресс, изумил бы весь мир и вывел бы из-под угрозы наш корабль, ковчег Теософского Общества. Вооружитесь на следующий год лозунгом «Мир со всеми, кто искренне любит Истину», и съезд 1892 года станет красноречивым свидетельством той силы, которая рождается из единства» (41).

Е.П.Б. рада, что в Англии, наблюдается быстрое и неуклонное продвижение вперед. Анни Безант, как делегат съезда, посвятит всех в подробности работы ТО и расскажет о том, как возрастает его сила и влияние среди всех людей. Английский национальный характер, трудно постижимый, но твердый и упорный в действии, поэтому служит ценным фактором для всего Общества. Именно здесь закладываются прочные основы для Теософского Общества двадцатого века. Поскольку, одной из задач Теософского Общества является сближение Востока и Запада, способных взаимно обогатить друг друга противоположными качествами, развитие более братских чувств в отношениях между столь различными народами, то она надеется, что подобное взаимодействие окажется полезным для привнесения в западное мышление духовных ценностей древних ариев.

Блаватская отмечает положительную роль своего журнала «Lucifer» в помощи своим американским собратьям в самый, что ни есть, критический момент в их деятельности. Из месяца в месяц на его страницах она размещает доступное изложение теософского учения, тем самым выполняет важную часть общей теософской работы. Но журналу удается еле-еле сводить концы с концами. И если бы Ложи и отдельные собратья помогли увеличить его тираж, он приносил бы гораздо больше пользы, чем приносит в настоящий момент. Она высказывает самую горячую благодарность всем тем, кто так великодушно помог поставить издание журнала «Lucifer» на прочную основу. Блаватская рада видеть, как увеличивается число его постоянных подписчиков, всех их она считает своими учениками, способным учиться и дальше. Очень сожалеет, что у нее недостаточно сил, чтобы написать своим соратникам больше, но надеется, что ее правая рука, верный друг и посланник - Анни Безант, способна передать все ее пожелания полнее и лучше.

В конце концов, все ее пожелания и мысли, которые она могла бы выразить на бумаге, сводятся к одной-единственной фразе, вечно бодрствующему пожеланию ее сердца: «Будьте теософами, трудитесь ради теософии! С теософии начинайте и теософией заканчивайте». Ибо только ее практическое осуществление может спасти западный мир от тех эгоистичных, отнюдь не братских настроений, которые разделяют расы и народы. Только оно способно избавить мир от классовой ненависти и классовых противоречий — этого проклятия и позора всех христианских народов. Теософия единственная может спасти Запад от полного погружения в роскошь и материализм, в которых западный мир будет загнивать и разлагаться. Такое произошло раннее с более древними цивилизациями.

Именно вам, Братья, подчеркивает Е.П.Б. доверено благополучие грядущего ХХ столетия. Но, сколь велико доверие, столь и велика ответственность. Самой ей осталось жить, по-видимому, уже недолго. И если хоть кто-то из делегатов съезда смог нечто извлечь из ее учения или получил с ее помощью проблеск Истинного Света, то взамен она попросит, и дальше крепить то дело, с победой которого этот Истинный Свет становится все ярче и величественнее и озарит весь мир. А она, прежде чем расстаться с этим изношенным телом, успеет увидеть, что устойчивость и стабильность Общества гарантированы.

«Да пребудут с вами благословения великих Учителей прошлого и настоящего. От меня же лично примите все вместе заверения в моих подлинных, непоколебимых братских чувствах и искреннюю, сердечную благодарность за работу, проделанную всеми сотрудниками. От вашей, до конца преданной вам слуги, Е. П. Блаватской». 15 апреля 1891 г. Лондон, Риджентс-Парк, Авеню-Роуд, 19, Европейская секция Теософского Общества (42).

Прошло всего лишь три недели и Великая Упасика, Сфинкс ХІХ века, гениальная женщина - Елена Петровна Блаватская, навсегда покинула свой чудесный земной мир.

Литература: 1. Блаватская Е.П. Мои книги. В книге Е.П. Блаватская. Статьи. М, Сфера, 2006, с. 43-45.
2. Там же.
3. Там же.
4. Там же.
5. Там же.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.
9. Олькотт Г.С. Листы старого дневника. Т. 1. В кн. Мэри К. Нэф. Личные мемуары Е.П. Блаватской. М. Сфера,1993. С. 202-204.
10. Там же. Т. 1, с. 208-210.
11. Там же. Т. 1, с. 217.
12. Там же. Т. 1, с. 452.
13. Там же. Т. 1, с. 208.
14. Там же. Т. 1, с. 225.
15. Там же. Т. 1, с. 243.
16. Там же. Т. 1, с. 224.
17. Там же. Т. 1, с. 216.
18. Там же. Т. 1, с. 132-133.
19. Там же. Т. 1, с. 210.
20. Там же. Т. 1, с. 289-291.
21. Там же. Т. 1, с. 244.
22. Там же. Т. 1, с. 246.
23. Там же. Т. 1, с. 246.
24. Там же. Т. 1, с. 243.
25. Там же. Т. 1, с. 238-243.
26. Там же. Т. 1, с. 236.
27. Там же. Т, 1, с. 434.
28. Там же. Т. 1, с. 266.
29. Там же. Т. 1, с. 247-249.
30. Там же. Т. 1, с. 243.
31. Там же. Т, 1, с. 456.
32. Там же. Т. 1, с. 251-252.
33. Там же. Т. 1, с. 255-256.
34. Письмо Вере, Нью-Йорк,1877. В книге: Е.П. Блаватская. Письма друзьям и сотрудникам. М. Сфера, 2002.
35. Письмо Вере. 1877. Там же.
36. Олькотт Г.С. Листы старого дневника. Т. 1, с. 294.
37. Письма Махатм к Синнету.
38. Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. Т.2, с. 10. М, Эксмо, 2011.
39. С. Крэнстон. Е.П. Блаватская. Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Москва - Рига, 1996.
40. Послание Пятому Бостонскому Ежегодному Съезду Теософского Общества. В книге: Е.П. Блаватская. Письма друзьям и сотрудникам. М, Сфера, 2002. С.368.
41. Там же. С. 369.
42. Там же. С. 370.