Генерал-лейтенант Музыченко Иван Николаевич: биография, участие в войнах, плен, послевоенное время. Иван Николаевич Музыченко: биография Музыченко сергей генерал
Иван Николаевич Музыченко (29 октября 1901, Ростов-на-Дону - 8 декабря 1970) - советский военачальник, генерал-лейтенант (1940). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией. Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.
Ранние годы
Родился 29 октября (10 ноября) 1901 года в Ростове-на-Дону в семье матроса торгового флота. Окончил трехклассную школу и 2 класса Учительской семинарии. С 1913 года два года работал переплетчиком, затем два года грузчиком в Выборгском порту.
Гражданская война
В 1917 году служил рядовым в царской армии, был на Северо-Западном фронте. В рядах Красной Армии с июня 1918 года. Участвовал в гражданской войне, 5 раз ранен: в голову, 3 раза в правую руку и один раз - в спину. В 1918 году участвовал в боевых действиях против повстанческих отрядов на Украине; в 1918-1920 годах - в Эстонии против местных формирований; в 1920 году на Западном фронте против поляков; в 1921 году на Тамбовщине против крестьян-повстанцев. С 1921 по 1926 годы служил комиссаром кавалерийского полка.
Межвоенный период
В 1927 году окончил кавалерийские курсы усовершенствования комсостава РККА. Прошёл путь от командира эскадрона до командира дивизии. В 1932-1937 годах командовал 21-м кавалерийским Доно-Ставропольским полком, затем принял 4-ю кавалерийскую дивизию от комдива Г. К. Жукова. 17 февраля 1938 года стал комбригом. В должности комбрига 4-й стрелковой дивизии участвовал в советско-финской войне. С 21 марта 1940 года стал комдивом, 4 июня 1940 года ему было присвоено звание «генерал-лейтенант» (Постановление СНК СССР № 945). В июле 1940 года, в неполные 40 лет, минуя уровень командира корпуса, был назначен сразу командующим армией. Под начало И. Н. Музыченко была отдана 6-й армия РККА, дислоцированная в районе Львова. Армия включала два стрелковых, один кавалерийский и два механизированных корпуса, а также другие части и подразделения.
Н. Хрущев в своих воспоминаниях рассказывал, что Музыченко, во время его службы во Львове, разрабатывался германской разведкой, подосланная к нему домработница была шпионкой, жена Музыченко подвергалась шантажу.
Великая Отечественная война
В начале Великой Отечественной войны 6-я армия в составе Юго-Западного фронта участвовала в приграничных сражениях. В августе 1941 года в ходе битвы под Уманью 6-я армия попала в окружение. 6 августа 1941 года генерал-лейтенант И.Н. Музыченко был тяжело ранен в левую ногу и захвачен в плен. Лежал в немецких госпиталях в Ровно, Владимире-Волынском. После выздоровления был вывезен в Германию в лагерь военнопленных Хаммельбург. Здесь немцы неоднократно предлагали ему перейти к ним на службу или хотя бы участвовать в антисоветской пропаганде. Все эти предложения Музыченко отвергал. В наказание он был переведен в тюрьму в крепости Вайсенбург[уточнить] с весьма тяжелым режимом. 29 апреля 1945 года Музыченко был освобожден американскими войсками из лагеря Моссбург.
После войны
С мая по декабрь 1945 года проходил проверку в советской военной миссии по репатриации в Париже и в органах НКВД в Москве. 31 декабря 1945 года был восстановлен в кадрах Советской армии. В апреле 1947 года окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба, затем более полугода находился в распоряжении управления кадров Сухопутных войск. Ему предлагали ряд командных или штабных должностей в войсках или учебных заведениях, но Музыченко отказывался, ссылаясь на то, что здоровье его было очень сильно подорвано жестоким режимом фашистских лагерей. В связи с этим 8 октября 1947 года он был уволен в отставку. Жил в Москве, много лечился, периодически принимал участие в работе военно-научного общества при Центральном доме Советской армии. Умер генерал Музыченко 8 декабря 1970 года в Москве. Он был награждён орденами: Ленина (1946 г), 4 Красного Знамени (1938, 1940, 1946, 1957 гг.), а также многими медалями.
Из заявления
в Партийное бюро Арсенала 22
полковника Голтвяницкого Николая Александровича,
помощника начальника 5-го отделения штаба 141 сд. (в 1941 г.)
В начале Отечественной войны я находился в 141 стрелковой дивизии на должности Временного зам. начальника штаба дивизии по тылу. Выступили на фронт 18 июня 1941 года и 23 июня мы вступили в бой с противником в составе 6 Армии.
30 июня 1941 г. в районе Подвысокое-Первомайск на реке Синюхе были окружены немцами 6, 12, 26 и другие армии, в том числе и 141 стрелковая дивизия, где находился я.
По получении приказа о выходе из окружения и прорыва цепей окружения было приказано уничтожить всю документацию, как общего порядка, так и партийную. После дачи такого распоряжения командир 141 сд генерал-майор Тонконогов и начальник штаба дивизии полковник Бондаренко лично проверяли выполнение приказов. В этот период многие коммунисты уничтожали свои партийные билеты.
В час ночи на 1-е августа 1941 г. по приказу командующего армией (группы по прорыву) генерал-лейтенанта Музыченко мы пошли на штурм колец окружения. Прорвали одно кольцо, а их было пять колец. Подойдя к пункту Ново-Одесса, пошли на штурм, стали прорываться, но столкнулись с очень большими силами противника.
Немцы, пойдя на нас в наступление, раскололи нашу группу на несколько частей. В тех боях погиб командир дивизии (генерал-майор Тонконогов был пленен в р-не села Подвысокого) и начальник штаба.
7 августа в этом районе мы, ведя усиленные бои с наступающим противником, усиленным танками армии фон Клейста, несли большие потери. В то время нашей группой командовал начальник артиллерии 37 стрелкового корпуса (фамилии не помню), а комиссаром был полковой комиссар из 80 стрелковой дивизии.
Я был выдвинут на должность начальника штаба этой группы. Комиссаром штаба был батальонный комиссар Липецкий. Немецкие войска повели решительное наступление и прорвались. В это время был тяжело ранен командир группы и комиссар. Они стали уничтожать свои партбилеты.
И по предложению батальонного комиссара Липецкого, который уничтожил свой партбилет, я тоже свой билет спрятал в фундамент дома, при налете и бомбежке авиацией противника этот дом был разбит от попадания бомб.
В ночь на 9 августа 1941 года мы, разбитые на отдельные группы, все-таки прорвались и стали продвигаться по немецким тылам в направлении линии фронта: Николаев, Херсон, Борислав, Кривой Рог. 24 августа 1941 г. в р-не Днепродзержинска мы форсировали Днепр и поступили в распоряжение штаба вновь формировавшейся 6 Армии. 9 сентября 1941 года я получил назначение в 261 стрелковую дивизию на должность Зам. начальника штаба.
Воспоминания генерал-майора Я.И. Тонконогова,
командира 141СД 37СК 6А
Киев. 19.03.1983 г.
19.06.41. 141-я СД идет на запад. Приказ командира корпуса Зыбина: ночными маршами выйти на рубеж новой границы. Ямполь - привал. Там, за старой границей, рокадная дорога. Главные силы дивизии идут в две колонны. Перекресток. По рокадной дороге со стороны Проскурова едет Зыбин, проверял 80-ю дивизию.
Встретил, доложил. А шли мы с холостыми патронами. Спросил его: "Читал Ваш приказ товарищ Комбриг, написанный на основании приказа командующего 6 армии. Идем к границе с лагерным имуществом, автобат. А без боеприпасов? Разрешите вернуть одну роту автобата, взять боекомплекта на дивизию. Или запросите командующего 6А".
Слушал, покивал головой: "Я Вас понимаю, Яков Иванович. Но я отсидел 33 месяца. Не хочу больше. Приказ есть приказ". - "Тогда я сам, но между нами".
Выгрузил палатки, приказ начальнику гарнизона в Шепетовке - 30 машин за боеприпасами. Комиссар А.И. Кущевский спрашивает: "Яков Иванович, а ничего не будет? Подумайте, ведь без приказа". Пом. начарт - приказ напечатали, машины ушли вечером 19.06.41.
Семён Петрович Зыбин (18 сентября 1894 - 5 августа 1941) - комбриг, командир 37-го стрелкового корпуса.
К утру 22.06.41 колонна вошла в лес на линии Броды - Подкамень - местечко Устиново. Радиограмма правой колонны: "Неизвестные самолеты бомбили Новопочаев, горит Устиново". Рядом крутится полковник - особист: "Повторите запрос".
Ответ: "Комполка ранен. НШ. Вам понятно? Гул тяжелых самолетов, эскадрильи в направлении Шепетовка, Киев".
22.06.41. Окопались, а машины еще не пришли. Дивизия лежит в окопах, впереди бой. К вечеру 22 июня пришли машины. Выдали боеприпасы. И зенитный дивизион сбил "Раму".
Как Зыбин переживал, понимая, как нужны боеприпасы. Но сделать ничего не мог, так как был скован тюрьмой. Воля была прибита. Потом встретились: Все понимал, но меня...
Управлял корпусом хорошо. Прохорову и мне он сказал: "Товарищи генералы, наш отход должен быть не просто отход, а смена: одна дивизия прикрывает, 1/3 корпуса. И артиллерия корпуса - так же". Управление - замечательное. Брату Зыбина я написал: "Ваш брат погиб честно, в бою. На опушке Зеленой брамы".
В Зеленой браме - рядом НП 141 СД, КП 37СК, КП16 МК, слева от дороги в лесу на Копенковатое. Справа от дороги, за домом лесника - НП 80 СД. Севернее в лесу, фронтом на запад - 139 СД. В тылу - склады, тылы, полковые госпитали. Артиллерия двух армий.
КП 6 и 12 армий - в Подвысоком до 5.08.41. 5 августа 41 г., после 18.00, заседание Военных Советов. Что делать? Вечером уничтожить матчасть, и на рассвете - на прорыв.
За мной - КП 16 МК Соколова, расчеты. Командиры с пистолетами и автоматами, 120 мм минометы, но не было снарядов, еще до Зеленой брамы. Трагедия, трагедия погибших, родных и близких...
Возвратившись с Кущевским с Военного Совета 5 августа, написал приказ об уничтожении матчасти. Едем в машине, вышли. Артиллеристы чистят пушки ГАП 141 СД. Артиллерия одной батареи в пшенице, урожай. Подошли.
Я спрашиваю командира батареи: "Зачем чистите? Вы приказ получили? Снарядов-то нет." Комбат не смог сказать, а начальник орудия: "Товарищ генерал! Когда человек умирает, его моют. Вот и мы решили их перед смертью помыть".
Долматовский не написал об этом в "Роман-газете". Долматовский не показал души солдата и командиров - как они переживали, что стоят перед гибелью матчасти и собственной... Трудно читать мазню, подхалимство, когда знаешь его. Снегов...
Михаил Георгиевич Снегов (12 ноября 1896 - 25 апреля 1960) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны вернулся в СССР и продолжил службу.
Сидим в бараке, в Замостье. Приезжали немецкие офицеры и генерал с женой - посмотреть на русских генералов. Приходят к нам, мы приготовили обед - жом, вывалили на стол. Заходит свита и зам коменданта, говорящий на русском языке.
Жом снова положили в котелок. Снегов командует: встать! По привычке или по дурости, или еще что-то заставило его. Я бросил в него котелок с жомом. В Христиновке, бой идет, снарядов нет. Приказ начарта 6 армии: база Умань. Приехали, снарядов много, но, калибр не тот...
Ефим Сергеевич Зыбин (1894-1946) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны арестован в СССР и расстрелян.
Киев. 2.04.1983. (суббота).
О Зыбине - он понимал меня, не осуждал, переживал, что нет боекомплекта. "Выполняйте приказ, генерал"...О Снегове - ему в глаза говорил о нем все, что считал нужным Абрамидзе. Не шел он с винтовкой наперевес...
Музыченко с М. в танке Т-34 в 10.00. 6.08.41 промчались на юг мимо позиций наших войск в р-не Емилово, стреляя непрерывно. Танк был подбит, Музыченко был пленен. Водитель подорвал себя и танк.
Понеделин - жертва. Недостойно действовал Тюленев, давая в Ставку сведения о медлительности и нерешительности Понеделина с выходом из окружения на Восток.
В то время, как 6 и 12 армии выполняли приказ Тюленева о действиях на Северо-Восток, об удержании фронта Христиновка - Поташ - Звенигородка, 18-я армия оголила левый фланг 6-й армии, быстро уйдя через Голованевск на Первомайск, облегчила 49-му ГСК немцев охват с юга группы 6 и 12 армий. Понеделина расстреляли в 1950г. Тюленев спас Южный фронт и 18-ю армию, а 40 тысяч 6-й и 12-й армий погибли по его вине.
Иван Николаевич Музыченко (1901 - 8 декабря 1970) - генерал-лейтенант (1940). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией. Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.
Паавел Григоорьевич Понедеелин (1893 - 1950) - советский военачальник, командующий 12-й армией, генерал-майор (1940). Один из советских генералов, попавших в плен к немцам. По возвращении в СССР расстрелян 25 августа 1950. Реабилитирован посмертно в 1956.
Иван Владимирович Тюле́нев (1892 - 1978) - генерал армии, полный кавалер Георгиевского креста 1-й, 2-й, 3-й и 4-й ст., Герой Советского Союза.
80-й СД поручалось еще 2 августа задача установить связь с 18А, выйдя на правый берег Ятрани. Прохоров выходил, прорывался правее, вдоль Ятрани. С Прохоровым я познакомился в Проскурове, на совещании, уже после возвращения с Финской войны. Высокий, крепкий, резкий. Хороший, толковый командир
Комбриг Прохоров принял 80-ю СД на Карельском перешейке. Его предшественник, комбриг Монахов, был отстранен - за неорганизованный переезд дивизии на фронт, "потерялось" около 800 чел, попавших в другие части.
В Умани, в Уманской яме, никто из генералов не был. В плену встретились в Хаммельбурге, Прохоров В.И. был с первой группой генералов: Егоровым, Ткаченко С.А.. Познакомили меня с подпольем.
Во Флоссенбурге Прохоров ударил капо и убил. Охранники пошли и избили его до полусмерти. Затем, истощенный, он был отправлен в ревир, где ему сделали смертельный укол. Оттуда - отправили в крематорий. Осень 1943г. (Начало 1944г). Генерал Михайлов Н.Ф. свидетель гибели генерала Прохорова В.И. Подполковник Породенко, НШ 10 ТД 16 МК Соколова, приехал в Союз вместе с Тонконоговым. "Каменный мешок" (Лефортово).
Василий Иванович Прохоров (1900-1943) - генерал-майор, командир 80-й Краснознамённой Донецкой стрелковой дивизии.
17.12.83. Киев.
В Хаммельбурге в "Офлаге ХШ-Д" находились: генералы Никитин И.С., Алахвердов Х.С., Панасенко Н.Ф., позже генералы Карбышев Д.Ф., Ткаченко С.А., Тхор Г.И.
26 января 1943г из Нюрнбергской тюрьмы гестапо во Флоссенбург были переведены активные участники Хаммельбургского подполья: генерал Михайлов Н.Ф, Фисенко Г.И., Панасенко Н.Ф., Эрусте Р.Р., Николаев Б.И., Копелец Б.И., Кикоть Г.И., позже генералы Павлов П.П., и Митрофанов Н.И. Генерал Михайлов Н.Ф. видел смерть генерала Прохорова В.И.
Через штрафной каторжный концлагерь Флоссенбург прошло 113 тысяч узников. "С 1941 по 1945гг свыше 80 тысяч пленных умерло от пыток и сожжено. Среди жертв лагеря оказалось около 27000 советских военнопленных, осталось только 102 человека". 23 апреля 1945г лагерная колонна, конвоируемся немцами в Дахау, была освобождена американцами.
Афанасенко В. И. Герой в плену // Донской временник. Год 2011-й / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2010. Вып. 19. С. 98-100..aspx?art_id=723
ГЕРОЙ В ПЛЕНУ
генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко (1901-1970)
Прекрасен был Париж в конце мая сорок пятого. Пьянила весна Победы, город ликовал. И только в музее стояла торжественная тишина. Сухощавая седая дама из «бывших» вполголоса рассказывала большой группе экскурсантов о жизни и творчестве Мане, Сезанна, Гогена… Странной была эта группа измождённых седовласых мужчин в новеньких американских мундирах без знаков различия. Слушали внимательно и как-то отрешённо, вопросов не задавали и не переговаривались даже шёпотом.
Высокий сутулый военный с тёмными печальными глазами, чьё лицо прорезали глубокие морщины, застыл у небольшого полотна Ван-Гога «Заключённые на прогулке». Тюремный двор. Хоровод медленно движущихся фигур в серой арестантской робе. Один поднял лицо. Рыжие, ёжиком стриженные волосы. Автопортрет гениального художника. Слёзы катились по щекам, но мужчина, казалось, ничего не замечал.
Его окликнули: « - Иван Николаевич! Музыченко!..»
Тюремный двор на картине как две капли воды походил на каменный колодец внутреннего дворика замка-крепости Вюльцбург, выстроенного ещё в 1649 году на трёхсотметровой скале недалеко от Вейсенбурга, в Баварии. В крепости ещё в Первую мировую содержались пленные русские офицеры царской армии и в казематах можно было видеть нацарапанные на стенах надписи на русском языке.
22 июня 1941 года в портах Штеттин и Данциг были интернированы команды теплоходов «Хасан», «Волго-лес», «Днестр», «Эльтон», «Магнитогорск». После издевательств в лагерях Бланкенфельдт, Штутгоф двести моряков заключили в крепость-тюрьму Вюльцбург. 6 сентября 1943-го сюда из блока «7-С» Нюрнбергского лагеря военнопленных была доставлена группа узников. Оставив позади мост через широкий ров, высокие арочные ворота из серого, позеленевшего от времени камня, в бетонированный двор вступили двадцать один генерал и восемь полковников Советской Армии. Следом - ещё группа в сто тридцать человек - генералов поменьше, но свыше ста полковников. Бывших генералов и бывших полковников. Так считала охрана.
Генералов отвели в каземат. Полковников изолировали от моряков.
…Подъём. Проверка. Лающие вопли команд, стук деревянных башмаков по каменному полу, стук оловянных ложек о миски. Выход строем на прогулку: цепочка людей вытягивается в замкнутый круг и, шаркая по бетону башмаками, медленно движется по периметру тюремного двора против часовой стрелки. Почему-то всегда - против часовой…
Иван Николаевич Музыченко хорошо помнил всё, что было до плена.
Жуткую ночь, полыхающую пожарами, расцвеченную осветительными ракетами, громыхающую стрельбой. Ночь прорыва из окружения. Помнил туманное сырое утро 6 августа 1941-го. Семь танков - две «тридцатьчетвёрки» и пять «бетушек», облепленные бойцами и командирами, а внутри танков - командование 6-й армии - он, генерал-лейтенант Музыченко, член Военного совета дивизионный комиссар Попов, начальник штаба комбриг Иванов, командир 8-й танковой дивизии полковник Пётр Фотченков, начальник штаба 10-й танковой дивизии подполковник Виктор Породенко… Танки с ходу форсировали речку Ятрань и ворвались в занятую немцами Емиловку. Немцы, очевидно, приняли колонну из семи танков за своих и спокойно получали завтрак у полевых кухонь. Емиловку проскочили без потерь, а вот дальше… За селом, на развилке дорог, пять танков повернули налево, на Новосёлки, а «тридцатьчетвёрка» командующего и замыкающий БТ - направо, на Голованевск, где, по сведениям трёхсуточной давности, дралась 96-я горнострелковая дивизия соседней, 18-й армии. Уже перед самым Голованевском по танкам градом ударили снаряды. Оглушённый генерал вылез через верхний люк и потерял сознание.
Дальнейшее случилось словно не с ним. Допросы, во время которых лощёные, в выглаженных мундирах немецкие генералы и офицеры натянуто улыбались в объективы фотоаппаратов и кинокамер, окружив одеревеневшего, заторможенного от осознания своего позора советского генерала. Снова допросы, уже без фальшивых улыбок. Листовки и газеты со снимками тех офицеров и генералов, среди которых он, Музыченко, в кителе, на петлицах - по три звезды, а на груди - боевые ордена.
Пережить оглушающую безысходность плена помогла память о детстве. О далёком детстве ростовского пацана, зимой и летом пропадавшего на Дону…
Ветренный сентябрьский день 1911 года. Отец-моряк вернулся из плаванья, раздал немудрёные подарки. Ватага мальчишек сбежала мимо мельницы Парамонова к Дону, по рельсам догнала тихоходный паровозик-«кукушку», тянувший платформы с мешками, доехала до моста на Зелёный остров. Уже не вспомнить, кто затеял на спор доплыть через широкую протоку с быстрым течением, с водоворотами, где кружился плавающий мусор. Вода обжигала холодом, в глазах мельтешили красные круги, и лишь мальчишечье упорство спасло его тогда… Было ему ровно десять лет.
Нападение Германии командующий приграничной армией, расположенной во львовском выступе, встретил спокойно. Всю свою жизнь готовился к этой, большой войне. Опыт, боевой, командирский, у него был. В Красную армию пошёл добровольцем, семнадцати лет, - записался, накинув себе год. Воевал храбро, даже отчаянно. В 19-м, уже командиром эскадрона, вступил в партию большевиков. Отвага и мужество, военные успехи были отмечены редкой в те годы наградой - орденом Красного Знамени. Позже, за разгром контрреволюционных банд - ещё один орден! В 1927 году окончил Высшие кавалерийские курсы усовершенствования комсостава. И снова служба - полк, затем дивизия, которую принял от Г. К. Жукова. Отличился комбриг Музыченко при прорыве «линии Маннергейма» во время зимней войны с финнами: орден Ленина, повышение в звании.
В июне 1940-го учреждаются генеральские звания. В числе первых Иван Николаевич стал генерал-лейтенантом, а через месяц прибыл во Львов, в штаб 6-й армии Киевского Особого военного округа.
Три стрелковые и одна кавалерийская дивизии девять суток отражали натиск 17-й полевой армии вермахта у государственной границы. 1-я танковая группа барона Эвальда фон Клейста уже в первый день войны вбила клин на стыке с правым соседом, прорвалась на восток. 7 июля немецкие танки ворвались в Бердичев, за который неделю шли жестокие бои. В середине июля бронированные полчища Клейста повернули на юг, в тылы наших 6-й и 12-й армий. С 15 июля соединения двух армий сражались в условиях полуокружения, глубоко обойдённые с обоих флангов. Отступая, обескровленные дивизии создали круговую оборону, в центре которой располагались органы управления и войсковые тылы, а также - десятки госпиталей и санитарных поездов с ранеными. Командующим 12-й армией был Павел Григорьевич Понеделин, в своё время обучавший Музыченко на Высших курсах усовершенствования комсостава.
В ежедневных боях произошло распределение усилий двух армий. Войска Понеделина, составляя ударную группу, в дневное время наступали на восток, вдоль линии железной дороги Калиновка - Христиновка - Умань, оттесняя на десять-двенадцать километров танковые дивизии Клейста. Войска Музыченко днём вели арьергардные бои, сдерживая наседающего врага с севера, запада и юга, а ночью отходили на восток ровно настолько, насколько удавалось продвинуться ударной группе. Таким образом не допускалось сужение территории, занимаемой окружёнными войсками. 25 июля Генштаб передал обе армии из Юго-Западного в состав Южного фронта. Отбивая вражеские атаки и сами непрерывно контратакуя, войска медленно отходили на юго-восток.
1 августа подвижные соединения Клейста прорвались к Новоархангельску и соединились с 17-й полевой армией. Вокруг лесного урочища Зелёная Брама (центр - село Подвысокое), в течение недели остатки двух армий сковывали двадцать две вражеских дивизии, чем спасли тогда столицу Украины, выиграли время для укрепления обороны по рубежу Днепра. В ночь на 6 августа окружённые войска тремя колоннами двинулись на юг, на прорыв...
Суровый, немногословный, Музыченко решительно отверг все предложения о сотрудничестве с фашистами и дал гневную отповедь Власову на его предложение вступить в «Русскую Освободительную Армию». В концлагере, а затем в тюрьме замка Вюльцбург Иван Николаевич возглавил подпольную организацию генералов, оказавшихся в плену. А подпольную организацию офицеров возглавил полковник Гавриил Яковлевич Ермаченков, заместитель командира 33-й танковой дивизии, взятый в плен под Гродно 6 июля 1941 года. Обе организации действовали по указаниям генералов Лукина и Музыченко.
Горечь мыслей обострялась ночами. Они встретились в плену - бывшие однополчане, бывшие командиры полков 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизии, бывшие командующие армиями Юго-Западного фронта - Музыченко, Михаил Иванович Потапов и Павел Григорьевич Понеделин.
О гибели четвёртого однополчанина, командовавшего в 41-м 26-й армией - Фёдора Яковлевича Костенко, генерал-лейтенанта, заместителя командующего Юго-Западным фронтом, рассказал командир 37-й танковой бригады, неунывающий татарин Мукарам Кагарманов, попавший в плен 28 мая 42-го под Харьковом. Генерал погиб 25 мая у села Петропавловки, где в степных балках, у перепаханных войною сёл и хуторов умирали в безнадёжных атаках на танковые дивизии немцев кавалерийские корпуса, а обезумевшие табуны коней, уже без всадников, дико ржали под пулемётным огнём «мессершмиттов». Перед смертью Фёдора Яковлевича ждал ещё один страшный удар - на его глазах был убит любимый старший сын Пётр.
Пленные генералы хорошо знали печально знаменитый приказ Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года за номером 270. В этом приказе обвинялись в трусости и добровольной сдаче в плен командующий 12-й армией Понеделин и командир 13-го стрелкового корпуса генерал Кириллов. Многие поверили, и демонстрировали презрение «изменникам», пытались учинить над ними расправу. Музыченко и Лукину удалось переубедить особо горячих, изменить их отношение к боевым генералам, до последней возможности сражавшихся с врагом.
К сожалению, спасти их уже на Родине не удалось. Павла Григорьевича Понеделина и Николая Кузьмича Кириллова на основе ложных обвинений 31 декабря 1950 года приговорили к расстрелу. 29 февраля 1956 года оба героя были реабилитированы.
21 апреля эсэсовцы построили заключённых в колонну и погнали в горы. Тяжелобольных генералов В. Н. Сотенского и Г. П. Пономарёва и девятерых офицеров охранники расстреляли прямо на нарах.
Почти месяц их лечили в госпитале на берегу Дуная. В конце мая чуть окрепших генералов доставили в Париж, в представительство советской военной миссии. Были приёмы, встречи, экскурсии по дворцам и музеям.
21 июня самолёт доставил генералов в Москву. До декабря Иван Николаевич проходил государственную проверку. Его поведение в плену получило высокую оценку. Музыченко восстановили в звании, в партии, вернули награды. И вскоре назначили заместителем командующего Приволжским военным округом.
В конце 1946-го его направили на Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба, которые он окончил через год. Но ранения, контузии, физические и нравственные лишения в плену подорвали здоровье командарма. В декабре 1947 года Иван Николаевич вышел в отставку…
В Москве, на Мосфильмовской, в небольшой скромно обставленной квартире, Юрий Иванович Музыченко показывает мне своеобразный уголок-музей, посвящённый памяти отца. Знают ли об Иване Николаевиче земляки-ростовчане?
СССРИва́н Никола́евич Музыче́нко (29 октября , Ростов-на-Дону - 8 декабря ) - советский военачальник, генерал-лейтенант (). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией . Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.
Ранние годы
Родился 29 октября (10 ноября) 1901 года в Ростове-на-Дону в семье матроса торгового флота. Окончил трехклассную школу и 2 класса Учительской семинарии. С 1913 года два года работал переплетчиком, затем два года грузчиком в Выборгском порту.
Гражданская война
В 1917 году служил рядовым в царской армии, был на Северо-Западном фронте. В рядах Красной Армии с июня 1918 года . Участвовал в гражданской войне , 5 раз ранен: в голову, 3 раза в правую руку и один раз - в спину. В 1918 году участвовал в боевых действиях против повстанческих отрядов на Украине; в 1918-1920 годах - в Эстонии против местных формирований; в 1920 году на Западном фронте против поляков; в 1921 году на Тамбовщине против крестьян-повстанцев . С 1921 по 1926 годы служил комиссаром кавалерийского полка.
Межвоенный период
После войны
С мая по декабрь 1945 года проходил проверку в советской военной миссии по репатриации в Париже и в органах НКВД в Москве. 31 декабря 1945 года был восстановлен в кадрах Советской армии. В апреле 1947 года окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба , затем более полугода находился в распоряжении управления кадров Сухопутных войск. Ему предлагали ряд командных или штабных должностей в войсках или учебных заведениях, но Музыченко отказывался, ссылаясь на то, что здоровье его было очень сильно подорвано жестоким режимом фашистских лагерей. В связи с этим 8 октября 1947 года он был уволен в отставку. Жил в Москве, много лечился, периодически принимал участие в работе военно-научного общества при Центральном доме Советской армии. Умер генерал Музыченко 8 декабря 1970 года в Москве. Он был награждён орденами: Ленина (1946 г), 4 Красного Знамени (1938, 1940, 1946, 1957 гг), а также многими медалями.
Напишите отзыв о статье "Музыченко, Иван Николаевич"
Примечания
Сноски
Литература
- Коллектив авторов . Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. - М .; Жуковский: Кучково поле, 2005. - С. 157. - ISBN 5-86090-113-5 .
Ссылки
Отрывок, характеризующий Музыченко, Иван Николаевич
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
